Когда поэт Александр Блок говорит (о русской нации): «Да, скифы мы! Да, азиаты! С раскосыми и жадными глазами», то он прав лишь отчасти. Древние скифы вовсе не азиаты (монголоиды), а представители белой расы – европеиды. Генетическое влияние монголоидной расы на население Древней Руси (в том числе и на казачий этнос) оказалось весьма слабым, несмотря на то, что в своей истории Русь постоянно с ней соприкасалась как в войне, так и в мире.

Как-то историк Николай Михайлович Карамзин, живший в начале XIX века, заметил, что в каждом русском есть хоть капля татарской крови: поскоблите любого русского, — писал он, — и вы обнаружите татарина.

Возможно, что для русского дворянства это замечание справедливо, среди знатных дворянских родов встречается много татарских фамилий – Юсуповы, Тургеневы, Татищевы, Тарковские, те же Карамзины. Однако на генотип славянских и казачьих племен ордынская оккупация практически не отразилась.

Казаки, утвердившиеся на землях Приазовья, на Дону и на Днепре, являются прямыми потомками готов, аланов и славян*. (* Казак – это, прежде всего, лихой наездник, джигит. Возможно, что слово «джигит» происходит от названия древнего кавказского племени «гетов» (хеты, хетагуры), славившегося лихими всадниками. Тоже и слово «черкес» («черкас»), которое изначально означает «головорез», оно дало имя многим казачьим поселениям) Тем не менее, антропологи и историки отмечают у казаков некоторые черты, воспринятые от тюркской (туранской) ветви монголоидов через племена печенегов.

Предки печенегов – тюркские племена огузов откочевали из Приаралья в самом начале новой эры. Одну ветвь – южных огузов – стали именовать «туркменами», позже они создали мощное государство сельджуков – прообраз Османской империи. Другая ветвь – северные огузы – стала называться «печенегами» (торками) и перекочевала в причерноморские степи, заняв обширное пространство от низовьев Волги до дельты Дуная, где контролировали практически все торговые пути и постоянно грабили торговые караваны.

Печенеги постоянно враждовали с Киевской Русью, они воевали против дружин князя Игоря (первая половина Х века), и даже осаждали Киев (безуспешно). У днепровских порогов печенеги разгромили дружину князя Святослава, а самого убили (972 г). После Крещения Руси и укрепления ее союза с Византией князь Владимир (Красное Солнышко), выдавил большую часть печенегов на запад Дикой степи в низовья Дуная*. (*Сохранилась современная ветвь печенегов (огузов) – гагаузы, которые живут в Бесарабии, Румынии, Болгарии и до сих пор говорят на древнем огузском языке)

Историки отмечают, что печенеги были наемниками у Ярослава Мудрого и несли сторожевую службу на южных рубежах Киевской Руси. В XIII веке часть печенегов попала под влияние Золотой орды, другая часть с XV века стала сливаться с казаками, которые к тому времени успели обосноваться в низовьях Днепра (запорожские казаки) и Дона (низовые донские казаки), а также по берегам Северского Донца (луганские казаки и севрюки)

В XVI — XVII веке мощный поток православных крестьян из-под Москвы, Рязани, Твери бежал от притеснений на Дон и Хопер (верховые донские казаки), на Волгу и Каму (самарские и уфимские казаки), на Терек и Сунжу (гребенские и терские казаки), на Урал (яицкие казаки). Если в XIV–XV веках еще можно было говорить о кочевых печенегах, обитавших в Дикой степи, то потом роль тюркоязычных печенегов была потеряна полностью.
Казачий этнос вовсе не является неким изолированным и прозрачным. Казачий этнос (впрочем, как и любой другой) — это круто замешанный историей расовый результат. Слияние скифско-кавказско-славянских корней дало тот чрезвычайно крепкий сплав, которые до сих пор называют «казаками».

1.2. Русьские* казаки (*Это не опечатка: русьские – от слова Русь)

Следует особо подчеркнуть, что христианство возникло на Руси гораздо раньше, чем на киевских берегах Днепра. Задолго до Крещения Киевской Руси, Византия стала обращать в христианство племена, населявшие предгорья Кавказа, побережье Черного и Азовского морей, низовья Дона и Днепра, – территорию, которая обозначалось на древних картах как «Скифия». Там обитали, прежде всего, ост-готские племена, племена сарматского (аланского) корня и племена днепровских и прикарпатских славян.

В актах Никейского Собора 325 года уже упоминается «Азовская митрополия», где богослужения совершались на местном (сарматском, аланском) языке, а не на греческом, как это было в большинстве провинций Византии. Священные книги также были выполнены на особом (скифском) алфавите, позже названном «антикумом», который появился гораздо раньше «кириллицы». Тем более, что сарматские и ост-готские языки принадлежат к единой группе индоевропейских (арийских) языков*. (* Хотя большинство ост-готов в отличие от аланов придерживались многобожия по древнеэллинскому образцу)

Если говорить не о «крови», а о «культуре», то казаки появились тогда, когда возникла потребность в защите христианской веры, в защите храмов и первых христиан. Так что, казаком может быть только православный человек. Вольный казак – тот, который живет по воле Божьей, то есть «Христов воин»*. (* Того, кто живет по своей воле (по своему усмотрению), следует называть не вольным, а «самоохотным». Все разговоры о том, что могут быть казаки-магометане (татары) или казаки- буддисты (калмыки) – пустое) По легенде казаки приняли крещение от Андрея Первозванного, который ходил по прибрежным землям Понта Эвксинского. Из Грузии (Иверии) он через Крестовский перевал пришел в Аланию, где крестил сарматские племена. В Азове Святой Андрей крестил предков казаков, потом продолжил свой миссионерский поход через Боспор (Керчь) в Тавроскифию (Крым), а оттуда, распространяя христианство, шел по Днепру и Волхову до священного острова Валаам на Ладоге. Прямых доказательств этой легенде нет, но казаки веруют, что это было именно так. В современном Азове на месте древнего крещения стоит новый храм Иоанна Предтечи с иконой греческого письма, датированной 637 годом. Сохранились развалины христианских храмов на Таманском полуострове, В Пицунде и в Новом Афоне (недалеко от Сухума), в Крыму. В церковном сборнике жизнеописания святых и эпических сказаний «Четьи-Минеи», которые сложились в Византии к IX веку, казаки считались «племенем скифским, языка славянского, страна их близ Меотического озера (Азовского моря)». Так что «матерью городов русских» вполне можно считать город Азов, а не Киев.

В V веке по скифским землям прошелся тяжелый каток: скифские племена были практически уничтожены нашествием гуннов – кочевых племен «желтой» (монголоидной) расы, древними предками современных бурятов*. (* В Бурятии сейчас действует международный фонд «Потомки гуннов — объединяйтесь», он объединяет несколько десятков родов, которые берут свою историю от древних гуннов) Однако гунны не осели на завоеванных скифских землях, часть их осталась на Дунае (в Панонии), часть вернулась обратно в Азию, часть рассеялась и растворилась в других этносах. На казачьих землях остались лишь скифские погребальные курганы, а сама скифская культура (остготский язык и многобожие) бесследно исчезли. Восстановление населения на землях Приазовья и Причерноморья происходило не за счет гуннов, а, в основном, за счет их союзников – кавказских племен аланов (предков современных осетин), черкесов, кабардинцев, которые являлись прямыми потомками древних арийцев – сарматов.

Следующий геноцид на землях Приазовья устроили хазары – тюркоязычное племя, образованное смешением представителей монголоидов и угорской ветви белой расы. Хазарский Каганат, имея столицу Иткуль (где сейчас находится Астрахань), в конце первого тысячелетия распространил свое влияние на весь Северный Кавказ и Приазовье. Следует отметить тот факт, что главенствующей религией Хазарского Каганата был иудаизм, религия редкостная как для Европы, так и для Азии. Приверженность иудаизму ставило хазаров в особое положение среди других древних племен, среди которых были и сторонники христианства, и ислама, и язычества (многобожия).

Освобождение Приазовья от хазар пришло из Киевской Руси. Сначала киевский князь Олег «отмстил неразумным хазарам», затем его внук Святослав Игоревич полностью разгромил Хазарский Каганат. В конце Х века потомок Рюрика– Мстислав (сын Владимира Крестителя) создал там свое Тмутараканское княжество* (* В Тмутаракань на русский лад переделали хазарское название Тамань-Таркань) Так под протекторатом Киевской Руси на месте Скифии и Хазарии образовалась Азовская Русь, охватившая все Приазовье, Низовья Кубани и Дона и доходившая до Курска и Белгорода.

На этот южный форпост Руси все время наскакивали кочевые племена, попрежнему гулявшие по Дикой степи. Жителям этого края постоянно приходилось защищаться от их беспощадных набегов. В Тмутаракань (Азовскую Русь) регулярно снаряжались дружины киевских князей, что способствовало увеличению славянской составляющей населения Приазовья*. (*Варяжская (норманнская) составляющая киевлян касалась лишь незначительной части аристократии Киевской (ранее Новгородской) Руси, которая очень быстро «ославянилась»). Так появился старинный казачий символ – «вооруженный страж передовой линии», былинные богатыри, зорко охраняющие границы древней Руси. Недаром Илью Муромца в песнях и сказаниях называют «старым матерым казаком». Илья Муромец (урожденный в городе Муром, что под Владимиром) – реальное лицо, дружинник киевского князя Владимира. Илья Муромец причислен к лику святых, его мощи находятся в Киевско-
Печерской лавре.

Сторожевую службу в Тмутаракани, помимо киевских (славянских) дружинников, несли также вооруженные отряды из местных кавказских племен аланского корня, а также союзные Киеву печенеги. В схватках с хазарами и ногайцами они рубились вместе, плечо к плечу. Достоверно известно, что в Тмутаракани действовал орган народного самоуправления – Вече, аналогичный новгородскому, предтеча казацкого Круга.

С приходом киевлян в Тмутаракани стали восстанавливаться древние христианские храмы, уничтоженные гуннами и хазарами. После раскола христианства в 1054 году на римско-католическую и греко-православную ветви священные книги со скифского «антикума» переписывались кириллицей уже на церковнославянский язык православия*. (* Достоверный факт: в этом принимал активное участие знаменитый летописец Нестор, монах киевского Печерского монастыря, автор знаменитой летописи «Повести временных лет», долго живший в Тмутаракани)

Так на рубеже первого и второго тысячелетий новой эры потомки ост-готов (скифов) и аланов с добавкой славян и печенегов стали «русскими», а точнее «русьскими» – от слова Русь. В древности слово «тихий» было синонимом «святой», потому «Тихий Дон» тождественен понятию «Святой Дон». С тех пор казаки стали неотъемлемой частью (субэтносом) великого русского этноса, объединившего через русский (славянский) язык и христианство (чуть позже через православие) казаков. Так возникло понятие «русьские казаки», то есть жители Тмутаракани (Приазовья) – племена, союзные варяжско-славянской Киевской Руси.

Новое испытание пришло в XIII веке – Золотая Орда стала громить Русь. Киевская Русь прекратила свое существование, раздавленная с одной стороны Золотой Ордой (потом Крымским ханом), с другой стороны, латинской Польшей. При нашествии Орды среди казаков Тмутаракани произошло расслоение. Часть казаков (из печенегов) сразу же приняла ордынский (чуть позже исламский) уклад и составила костяк «ордынских казаков», названных потом «кыргыз-кайсаками» (позже они ушли за Урал). Другая часть «русьских казаков», продолжая упорно исповедовать православие, скрылась от притязаний Орды и ислама в донских и днепровских понизовых плавнях. Так появились «бродники» – вольные люди, бродившие по донским степям – предтечи донских низовых казаков, и «черные клобуки», которые обосновались на Днепре, – предки запорожских «козаков».

Подлинной датой рождения русьского (или уже русского?) казачества, такого, какого мы его понимаем сейчас – преимущественно славянской внешности, русскоязычного и православного – следует признать Куликовскую битву 1380 года. Под знамена московского князя Дмитрия Донского в битве против ордынского хана Мамая с его храбрыми «кыргыз-кайсаками» (ордынскими казаками), принявшими ислам, встали отважные казачьи полки с православными иконами-хоругвями лика Святой Богородицы. Тем самым на поле Куликовом «русьские казаки», признали, кто для них свой, а кто чужой*. (* Пришедший на смену погибшему Мамаю новый ордынский хан Тохтамыш жестоко наказал и казаков, и москвичей. Донские земли были опустошены, а Москва сожжена дотла)

Трехсотлетнее ордынское нашествие не изменило расово-этнического состава «русьских» земель. Ордынцы не устраивали на Руси массовых казней, не навязывали исламской веры, не держали в городах своих гарнизонов. Хитро используя противоречия на Руси между удельными варяжско-славянскими князьями, ордынцы ограничивались лишь данью, правда, весьма тяжелой. Те князья, которые не обеспечивали сбор дани в установленном объеме, несли жестокое наказание – их вызывали «на ковер» в Орду и часто там казнили. Ни донские казаки – бродники, ни днепровские казаки – черные клобуки дани Орде никогда не платили и под начало русских (русьских) удельных князей и польских воевод не шли. Вольная казацкая жизнь была тяжела, но ради свободы казаки готовы были претерпеть любые лишения.

1.3. Казаки-разбойники

В начале XVI века когда-то грозная и могучая Орда в одночасье распалась (так в одночасье распадаются все империи!). Осколки Золотой Орды – верхневолжское Казанское ханство, нижневолжское Астраханское ханство, а также Сибирское ханство – были разгромлены Московией и подчинены ей. Ханства Бухарское и Хивинское были изолированы. Однако Крымское ханство при поддержке Османской империи досаждало московским царям вплоть до времен Екатерины Второй.

В результате падения Орды казачество фактически получило полную независимость – волю! На Дону и на Днепре на общих этнических корнях (скифско-славяно-кавказских) образовалось два крепких ствола единого казачьего дерева, две казачьих республики – днепровское (запорожское) и донское (низовое) казачество. На польских географических картах середины XVI века на месте территорий Большой Орды появились надписи – «Донские казаки», «Запорожские казаки». По сути, это был единый этнос*. (*Существует историческая версия, что древнюю столицу донских казаков – Черкасск (потом ставшую Старочеркасском), основали в 1570 году запорожцы, назвав ее в честь их родного города Черкассы, расположенном на Днепре чуть ниже города Канева. Запорожцы тогда воевали вместе с войском Ивана Грозного против Астраханского ханства, но потом возвращаться на Днепр не стали, а осели в донском Черкасске) Слово «казак», несомненно, не русского (не славянского) происхождения, оно имеет родословную из тюркского языка и изначально определяло не просто кочевника, а того человека, у которого не было ни постоянного места жительства, ни семьи*. (*Татары обычно называли «казаками», те «удалые головы», которые уходили на вольный бандитский промысел, отколовшись от орды) В русском языке «казак» – имя нарицательное, оно подходит ко всем тем людям (независимо от их национальной принадлежности), для которых такие понятия как «вольный», «свободный», «никому не подвластный», «бунтующий» являются определяющими.

На фоне общего упадка Орды стало укрепляться Московское царство и ее западная соседка – Польско-Литовское королевство. В пе¬риод своего могущества границы Речи Посполитой простирались от Балтийского до Черного моря, а на востоке доходили до подмосковного Можайска. В Смутное для России время поляки оккупировали Москву и хотели посадить на русский трон своего ставленника — Лжедмитрия, а православную веру вытеснить католической *. (* Знала Польша и времена полного упадка, когда польское государство, казалось, совсем исчезало с политической карты мира. Что лишний раз доказывает — гибель государства и гибель нации совершенно разные вещи. Следует заметить, что возрождению польского государства способствовало ярко выраженное и обостренное чувство польского национализма)

Однако государственное укрепление России и Польши сопровождалось тяжелым непосильным гнетом на простой народ. При царе Алексее Михайловиче крестьяне окончательно сделались собственностью господ, безгласными и бесправными рабами. Защиты им ждать было неоткуда, даже духовенство проповедовало: «Раб, повинуйся своему господину!».

Освобождаясь от поборов и ярма, от помещичьего кнута и царского произвола, люди бежали и по одиночке, и группами, и семьями из новгородских, рязанских, тверских, суздальских земель на вольный Дон Беглецы знали, что там, у казаков они найдут приют и защиту. Именно тогда родился знаменитый принцип: «С Дона выдачи нет!»

В низовьях Днепра от притеснений польской шляхты укрывались галичане и черниговцы, севрюки и полтавчане. Там тоже действовал универсальный принцип: «С Хортицы выдачи нет!»

К казакам бежали, в основном, те, кто был нетерпим к беспределу московских и польских властей, жаждал справедливости, кто не хотел оставаться бесправным скотом (по-польски – быдлом). Таких людей, тяготеющих к свободе и к активному действию, обычно называют иностранным словом «пассионарии», а проще их назвать «вольными казаками».

Этот мощный славянский поток в казачьи земли еще обуславливался нетерпимостью к чужой вере. Католические кардиналы огнем и мечом загоняли православных в костелы, отрубали руки тем, кто не хотел осенять себя чуждым крестным знаменем – последним движением слева направо.

В Московском царстве в XVII веке православная церковь распалась на катакомбную двуперстную «старообрядческую» и официальную трехперстную «никонианскую». Тогдашние иерархи русского (московского) православия, отринув древние славянские обряды, перешли на богослужение по греческому образцу. Главным доводом в пользу реформации стало объединение Московии с Украиной и переход миллионов православных украинцев под духовную власть московского патриарха. Украинцы издавна крестились по эллинскому закону, также как болгары и сербы —тремя перстами. Русь же упорно придерживалось древнего двуперстия. Не переучивать же только что обретенную на Украине паству! Проще переучить своих, заставив их креститься по-иному. А кто не согласен переучиваться, того — в ссылку или на плаху*. (* Через три с половиной века после раскола Украина отвалилась от России с существенным территориальными довесками в виде Новоросии, Крыма и Закарпатья) Патриарх Никон на радостях пригласил с Украины монахов-могилян в свой Иверский монастырь. Обитавшие там монахи-великоросы, подозревая прибывших в латинской порче все как один покинули монастырь.

Кто отказывался креститься по-новому – уходили на Дон к казакам. Недаром среди современного казачества так много старообрядцев, особенно среди верховых и хоперских казаков, на Тереке, на Урале, в Сибири. Раскол православной церкви и приток «староверов» еще более укрепил славянский корень казачества.

Утверждая, что казаки произошли исключительно от беглых крепостных крестьян и раскольников, историки и писатели, одни сознательно, другие по недомыслию, насилуют историческую действительность. Бегство русских и польских крепостных в вольную степь – факт неоспоримый, но это не дает права утверждать, что масса беглых холопов создала вольное казачество. Корни казачества (скифско-сарматские) издавна существовали в Диком поле. Благодатные земли Приазовья и северного Причерноморья всегда были бойким местом, и многочисленные племена и народности неизбежно там перемешивались, принимая в себя те или иные «добавки».

При явном дефиците женского пола казаки своих жен часто привозили из походов в качестве добычи – полонянок, они ходили не только «за зипунами», но и за ясырками (за пленницами). Тем самым, по крови казачество, несомненно, представляет собой самый немыслимый состав. Это описано в шолоховском «Тихом Доне» на примере семьи Мелеховых. Белесочубатый Прокофий Мелехов (дед Григория) привез из похода пленную турчанку, про которую хуторяне гутарили: «в стану прервать можно — как оса; а глазюки — черные, здоровющие». «С тех пор, — пишет М. А. Шолохов, — и пошла турецкая кровь скрещиваться с казачьей, отсюда и повелись горбоносые, диковато-красивые казаки Мелеховы, а по-уличному — турки»)

Сибирские, уфимские, яицкие казаки брали жен из соседних угро-финских племен. Терские казаки, имея прочную славянскую основу, постоянно смешивались с горскими народами Кавказа. Смешанные браки являлись обычным делом у казаков, которые постоянно женились на чеченках, черкешенках, кабардинках. Причем казаки, демонстрируя свою удаль, нередко с риском для своей жизни чисто по-разбойничьи умыкали невест.

Двухсотлетний период XVI-го и XVII-го веков – наиболее яркая страница в истории вольного и независимого казачества. Помимо уже существовавших Донского и Запорожского казачества казаки прочно обосновались на Тереке (ранее они назывались «линейными» – гребенскими и сунженскими), на Урале (яицкие казаки). С Волги донские казаки ушли в Сибирь и Среднюю Азию – казаки уфимские (позже ставшие оренбургскими) и семиреченские, основав город-крепость Верный (потом переименованный в город Алма-Ата)

Казачьи походы в Сибирь начались еще при Иване Грозном. Донской казачий атаман Ермак Тимофеевич Оленин* (* Прозвище «Ермак» он получил за могучее дородное телосложение, за один присест он мог в одиночку умять целый артельный котел каши. На донском наречии такой котел называется «ермак»). Вдоволь пограбив на Волге и спасаясь от царевых войск, увел своих казаков на Каму в услужение московским купцам Строгоновым. Когда же царский указ о выдаче Ермака дошел до них, то Ермаку посоветовали уходить дальше, за Урал. Пять сотен казаков на двадцати стругах, помолившись и дав обет доблести и целомудрия, двинулись где вплавь, а где волоком в неведомую Сибирь. Точно так же, как варяги несколько столетий назад грабили на Волхове и Днепре местные племена восточных славян, так и казаки обирали в Сибири тунгусов, якутов, бурятов, силой отбирая драгоценные меха, ковры и утварь.

Награбленным богатством Ермак поделился с московским царем и был прощен за прошлые безобразия. Ермак отправил с челобитной в Москву своих есаулов, сам же ехать не осмелился, боялся скорой расправы. Челобитная была подкреплена богатыми подарками в виде тысяч шкурок соболей, бобров и чудесных чернобурых лисиц. Кроме этого царю привезли восемь больших золотых самородков, резной ларец из кости мамонта китайской работы, украшенный крупными изумрудами и аметистами, это не считая ковров и нарядной конской сбруи. Надо полагать, что все это было добыто у туземцев. Но главное – Ермак преподнес Московскому царю Сибирь, чтобы он «царство сибирское взял и живущих там иноязычных людей под государеву царскую высокую руку подвел»*. (* Разбойничий характер казачьего похода в Сибирь всячески ретушируется романтическим флером. Еще М. В. Ломоносов наказывал историкам «… помянутому Ермаку в рассуждении завоевания Сибири разбойничества не приписывать». Когда Василий Суриков выставил свое грандиозное полотно «Покорение Сибири Ермаком», то, зритель был просто ошеломлен представленной живописной небывальщиной)

Не забыл царь и про ответные подарки, отослав Ермаку, как водится, шубу со своего плеча, серебряный ковш и богато украшенный панцирь. По легенде в этом царском панцире Ермак и утонул, переплывая Иртыш, когда спасался от внезаного набега отряда недобитого Кучума.

С самого начала вместе с казаками шли «встречь солнца» в Сибирь — поморы и устюжане (жители Великого Устюга), а также гонимые московской властью и официальной церковью староверы-раскольники. Отважные ватаги ушкукйников* (* Ушкуй – дощатая весельная лодка, подобные лодки на Днепре называли «чайками», на Дону «челнами», на Волге «стругами». Ушкуй – название белого медведя, ушкуйник – храбрый человек, способный победить этого грозного зверя) под предводительством Ерофея Хабарова, Семена Дежнева, Владимира Атласова, Василия Шилова желали попытать разбойничьего счастья за уральским Каменным поясом. Имена этих устюжан-землепроходцев навечно записаны на географических картах Сибири и Дальнего Востока. Часто их называют «казаками», что не совсем не соответствует действительности. Если запорожские и донские казаки происходят от скифско-славянско-кавказских корней, то устюжане (и поморы) – лихие и отважные воины – прямые потомки ильменских (новгородских) славян с некоторой примесью крови угро-финских племен. Причем устюжане утверждали, что они пришли из России. Казак, пришедший в Сибирь, называл себя «Чел-Дон», то есть «человек с Дона» (не из России). Казаки и устюжане вместе передвигались через дикие места, вместе сражались плечом к плечу, но при этом всегда помнили «кто есть кто»: кто из них устюжанин, а кто «челдон». Тем более, что строительные ухватки, говор и хоровое пение у них было совершенно разные.

После краткой казачьей вольницы на приобретенных землях наступил период их русского (московского) освоения. Попытки воевод навести порядок, вынуждали казаков-землепроходцев идти дальше в глубь Сибири и еще дальше на восток. Более того, они не остановились на берегах Тихого океана, и вскоре ими был освоен американский континент. От берегов Аляски и Алеутских островов до самой Калифорнии на полтора века обосновалась Русская Америка. «Русскими креолами» называют до сих пор в Америке потомков от смешанных браков русских и казачьих землепроходцев с местными индейцами, алеутами и эскимосами.

Практически за двести лет, считая от похода Ермака было преодолено и освоено огромное пространство за Уралом. В этом смысле историческая роль казачества неоспорима. Недаром, по словам Л. Н. Толстого, «Россию создали казаки».

Одновременно с казачьими походами в Сибирь, казаки стали осваивать предгорья Кавказа. Первым слоем казачества на Тереке стали гребенские казаки. Старинное предание гласит, что гребенские казаки – это смесь рязанских казаков Червленого Яра и верховых донских казаков. К ним примкнули устюжане-ушкукйники, рыскавшие по рекам от Белого моря, где они били рогатиной белых медведей (ушкуев). Вместе они ходили по Волге до Хвалынского (Каспийского) моря, где грабили персидских (и не только) купцов. После того как Москва победила Казанское и Астраханское ханства, русские войска прогнали лихие казачьи ватаги с Волги. В поисках новых мест казаки спустились в Каспий. Дальше их пути разошлись. Одни казаки отправились на восток, дошли до устья Урала (Яика) и выше по течению обосновали ряд казачьих городков, так возникло Яицкое казачество. Другие казаки из Каспия на лодках вошли в Терек и в том месте (на Гребне), где в него впадает река Сунжа срубили свои городки, здесь обосновались гребенские (сунженские) казаки.

С первых же дней между гребенцами и их соседними горскими племенами установились добрососедские отношения. Гребенцы куначились с кабардинцами и чеченцами, часто брали себе жен оттуда. В отличие от донских и запорожских казаков гребенцы не чурались ведения хозяйства и охотно занимались не только охотой, рыболовством и скотоводством, но и садоводством, пчеловодством, хлебопашеством (слабо). Особенно уважали гребенцы виноделие. Чапурка «родительского» чихиря скрашивала досуг казака и сопутствовала ему во всей казачьей жизни. Впрочем, занятие хозяйством не мешало гребенцам обирать купеческие караваны, идущие из Крыма и Азова в Дербент и Баку и обратно по Большой Черкасской дороге. Персия и Турция с появлением казаков на Тереке постоянно жаловались на них в Москву: «Черкасскую дорогу затворили, по перелазам сидят, с купцов оброки берут великие, а иных и грабят и до смерти убивают, чем торговлю подрывают в конец». Но что у Москвы был готовый ответ: «Сами знаете, что на Тереке и Дону живут воры без ведома Государева, не слушают они никого, и нам до казаков какое дело»)

Малочисленное терское казачество, тем не менее, контролировало жизнь в восточной части Северного Кавказа, что дало повод внести в полный титул царя Федора Иоанновича, сына Ивана Грозного – «Государь Кабарды, земель черкесских и горских»

Если с востока Московское царство казачьими походами прирастало Сибирью, а с юга – Северным Кавказом, то с запада Москва приросла Украиной. Речь Посполита (Польша плюс Литва) все время старались приручить украинскую казачью вольницу. С этой целью был придуман так называемый «реестр» – список казаков, которых польское правительство принимало на службу (за хорошие деньги) для охраны от татарских набегов. Реестр был небольшой – всего несколько тысяч, да и жалование реестровым казакам часто задерживали по нескольку лет. Командовали реестровыми полками и сотнями шляхетские офицеры, заставляя казаков выполнять полицейские карательные действия против своих же единоверных братьев. Всякое другое «казакование» помимо реестра подлежало преследованию.

Казакам ничего не оставалось как или идти в холопы польско-литовским магнатам, или уходить за пороги Днепра – в оплот вольного казачества Запорожскую Сечь, куда принимали всех православных, бежавших от панского гнета. К средине XVII века возникло непримиримая вражда между реестровыми и запорожскими казаками.