Как атаман Ермак поднес московскому царю Ивану Грозному бескрайнюю Сибирь, так казачий гетман Богдан Хмельницкий привел под корону московского царя Алексея Михайловича не только запорожских казаков, но и всю левобережную Украину, отдав предпочтение православной Москве перед бусурманской Турцией и католической Польшей. Одним из требований объединения Украины с Московским царством было требование, чтобы за украинцами было сохранен «эллинский закон» православия, то есть троеперстие. Царь Алексей Михайлович и Московский патриарх Никон согласились выполнить это требование, что привело к расколу древнеправосланой веры. Так Московское царство с помощью казаков становилось обширной Российской империей.

С тех пор историческая судьба Украины (Малой Руси), Сибири, Северного Кавказа и русского казачества настолько тесно связана с Российским государством, что впору говорить о великоросах, малоросах, полещуках (севрюках), поморах, сибиряках и казаках, как о едином русском этносе. Конечно, ни один этнос в мире не является расово чистым, все этносы формируются как смешанные союзы. Впрочем, проблема «чистоты крови» относится к любому этносу. Ведь только жеребцы в элитных конюшнях могут похвастаться чистотой крови, а у любого человека в крови намешено предостаточно. Крутые изгибы истории не щадят никого.

1.4. Откуда в казачестве взялась голубая кровь?

Настоящий погром казачеству учинил Петр Первый, приняв строгий указ о выдаче всех беглых крестьян с Дона для государственных повинностей. Погром усугубился произошедшим в это время расколом православной церкви. Тех, кто не желал принять крестное целование по новому образцу, Петр велел поголовно казнить. Дон раскололся – кто-то из казаков принял условия московского царя и патриарха (казаки низовые, домовитые), а кто-то отказался. Среди староверов были, в основном, верховые и хоперские казаки. Возглавил восстание Кондрат Булавин, оно было даже более мощным, чем недавнее выступление казачьего атамана Степана Разина против Москвы*. (* Программа Степана Разина, защитника казачьей вольности была ясна и определенна: разрушить Московское царство и на ее обломках создать грандиозную казачью республику, то есть Разин хотел оказачить всю православную Русь. Однако Разин был схвачен и выдан на расправу Москве самими же казаками, которые забыли главный принцип донской вольницы «С Дона выдачи нет». Не Дон казнил Степана Разина, а московский палач)

Цели казачьих выступлений против Москвы были совершенно разными. Разин хотел «оказачить» всю Русь, то есть уничтожить крепостничество и дать русскому (православному) народу долгожданную волю. Булавин вел дело к отделению Дона от России и ратовал за переход донских казаков под покровительство турецкого султана, который, якобы, обещал казакам сохранение независимости и древнеправославной веры*. (* Емельян Пугачев был просто самозванец, выдававший себя за чудом спасшегося от гибели Петра Третьего)

В апреле 1708 года вблизи станицы Голубинской произошло жестокое сражение между верховыми и низовыми казаками. Это была настоящая гражданская война между единокровными казаками*. (* Праобраз гражданской войны среди казаков уже был ранее на Куликовом поле в 1380 г., где ордынские казаки («кыргыз-кайсаки») дрались с донскими «бродниками». Следущая гражданская война между белыми и красными казаками будет в 1918–20 гг.) Кондрат Булавин жестоко прошелся по низовым станицам – сторонникам московского царя – и захватил Черкасск. Булавина поддержали 3 тысячи запорожцев-добровольцев, которые к тому времени тоже разобрались в прелестях московской власти.

На подавление мятежников Петр направил стотысячный корпус русских войск под командованием князя Долгорукова. И начался такой геноцид казачества – всем геноцидам геноцид! Царские войска шли, истребляя всех поголовно на верхнем Дону и Хопре. Вешали, сажали на кол, священников-староверов четвертовали. Русские солдаты Долгорукова брили не только бороды староверов, но, глумясь, брили «тайные уды», со смехом отрезая мужское достоинство. Женщин и детей бросали в колодцы. Не трогали только самых дряхлых стариков, князь Долгоруков так писал царю: «Те и сами исчезнут».

Донские земли были расчленены – часть отошла в Воронежскую губернию, часть приписана к Царицыну, Луганск попал в Слободскую Украину. Вольный Дон был унижен и раздавлен. Только Игнату Некрасову, сподвижнику Кондрата Булавина, удалось увести на Кубань под покровительство Турции около 8 тысяч душ, к которым присоединилось несколько семей запорожцев. Там они жили обособленной общиной, сохраняя нравственные устои, казачий быт и древнеправославную веру. Позже «некрасовцы» перешли из Турции на Дунай (в Румынию) и в Болгарию, а после Второй мировой войны разошлись по всему миру, наибольшая часть эмигрировала в Аргентину*. (* Общины «игнат-казаков» сохранились до сегодняшнего дня, причем через триста лет численность их семей гораздо больше, чем их ушло с Дона)

Одновременно Петр жестоко уничтожил Запорожскую Сечь. Когда Украина ушла от Польши под власть «братской» Москвы, то она надеялась на лучшее. Однако гнет, от которого бежала Украина, она получила в полной мере от «москалей» и даже в более жестокой форме. Престарелый гетман Иван Мазепа стал искать выход, чтобы защитить Украину и запорожских казаков от московской кабалы и унижений. Защиту Мазапа надеялся получить у шведов, с которыми Петр Первый воевал уже несколько лет с переменным успехом. Как только в пределы Московского государства вторгся воинственный Карл XII, Мазепа перешел на сторону шведов.* (* В наши дни Президент Украины Виктор Ющенко точно также ищет защиты от притязаний России на Западе, в НАТО) В том же 1708 году подручный Петра – Меньшиков захватил ставку гетмана Мазепы в городе Батурин и вырезал там 15 тысяч жителей от грудного младенца до старца.

Петр сознательно уничтожал казачество, зная о своенравии казаков, о том, как проявили себя запорожские и донские казаки в Смуту, идя на союз с поляками, как казаки поддерживали мятежных атаманов Степана Разина и Кондрата Булавина. После того, как умер ставленник Петра гетман Скоропадский, то был упразднен пост гетмана на Украине, она была приравнена к российским губерниям.

Полвека спустя Екатерина Вторая окончательно распустила казачество на Украине. Часть бывших запорожцев, а также казаки-черноморцы (казаки из Черниговской и Харьковской губерний) по ходатайству Потемкина с семьями переселилась на Кубань для борьбы с кавказскими народами, союзниками Османской империи. Так прикавказская Кубань стала новой родиной для потомков запорожских казаков*. (* Недаром новая Украина сейчас закидывает удочку насчет присоединения Кубани к Украине якобы для воссоединения единой украинской нации. Вообще истоки украинской «самостийности и незалежности» невозможно понять без экскурса в казачье прошлое) Какая-то часть украинских казаков ушла в эмиграцию за Дунай на службу турецкому султану.

Вместе с петровскими реформами в Россию, разбавляя «славянство», «на ловлю счастья и чинов» хлынул поток европейцев — голландцы, германцы, французы, итальянцы. Всех пришлых с запада называли «немцами», от слова «немой», то есть не говорящий по-русски. Раздел Польши и присоединение ее части к России осчастливил нас не только польским дворянстом – шляхтой, но польскими красавицами, что дополнительно украсило русскую нацию: «Нет на свете царицы краше польской девицы! Как роза румяна, бела как сметана».

Начиная с императора Павла основное пополнение дворянства шло не только через потомство, а через службу, то есть дворянами становились автоматически после получения первого офицерского чина в табели о рангах.

В отличие от запорожцев Донское казачество формально было сохранено*. (*До конца Смуты донское казачество было совершенно независимым государством (республикой), с 1612 года до разгрома разинщины Дон, оставаясь республикой, стал уже весьма зависимым от Московского царства. После присяги 1671 года Дон вошел в состав Российского государства на правах автономии, а при Петре после 1708 года Дон стал фактически губернией России) Однако казачьей демократии настал конец: у казаков (у всех, не только донских) было отнято их исконное право – избирать в своем кругу атаманов. Верховные (войсковые) казачьи атаманы стали назначаться царской властью, они стали называться «наказными атаманами». Среди них часто встречались люди, не имевшие ничего общего с казачеством * (* Последний наказной атаман Донского Войска, назначенный Николаем Вторым, был генерал от кавалерии граф фон Грабе, пришедший на смену барону Таубе. Вот уж казаки!). Из Петербурга стал назначаться не только верховный атаман, а также прокурор и архиерей. Выборными оставались только хуторные и станичные атаманы, но они были подчинены строгому надзору наказных окружных атаманов и войскового правления.

Казачество принесло России военную славу, оно кровью расплачивалось за непомерные имперские амбиции российских правителей. Понятно, что те никогда не скупились на самые лестные слова по поводу казачьего патриотизма и героизма. Царская власть сумела сделать из вольных казаков дармовых солдат, и часто использовала казаков по полицейской части, что отнюдь не добавляло казакам славы в глазах русского общества*. (*. И сейчас о казачестве вспоминают, когда на Кавказе требуется очередная порция «пушечного мяса»)

Казачьи военные подвиги прославили историю России. Их счет следует начинать со знаменитого «Азовского сидения» 1641–42 года, когда горстка (не более тысячи) донских казаков обороняла азовскую крепость в устье Дона от турок, превосходивших их в сто крат по численности. XVIII и XIX века – время блистательных побед русского оружия с участием казаков как на европейском фронте, так и против Османской империи за новые земли в Новоросии. Без казаков немыслимо представить покорение Кавказа и Балканскую освободительную войну.

На призыв «Русское отечество в опасности!» Дон ответил в 1812 году поголовной самомобилизацией всех казаков – от 17 до 60 лет. Казачьи полки громили наполеоновскую армию и на территории России и за ее пределами, что вынудило Наполеона сказать: «Если бы у меня были казаки, я смог бы завоевать весь мир».
Были, конечно, у казаков и неудачи в военном деле, их тоже не следует забывать. Император Павел Первый, которому не давала покоя слава Александра Македонского, вызвал донского атамана Матвея Платова, приказал ему сформировать многотысячный экспедиционный казачий корпус, и отправил казаков (зимой!) для завоевания Индии (приказав попутно покорить Бухару и Хиву). Более половины казаков тогда погибли не от пул и сабель врагов, а от холода и бескормицы в среднеазиатских пустынях. Со смертью императора уцелевшие казаки были немедленно возвращены назад.

Если прежде у казаков в ходу была присказка «Казаки – царева печаль», то потом в казачество стала внедряться холопская психология: «Казак родится, чтобы царю сгодиться». Для казаков вместо Воли настала Служба. Конечно, такое добровольное холопство избавляет от душевных мук, что обычно зовется «совестью».

Казачество сословно разделилось, появилось «казачье дворянство» с новыми правами и привилегиями. Уничтожение казачьей вольности, казачьего духа началось, когда казацкая старшина» получила привилегии от московской власти, стала в обмен на кровь и пот своих соплеменников получать подачки и награды. Казачья старшина тех лет – это, по сути, казачье дворянсто, которое жило не хуже русских помещиков. Казачья старшина за офицерские чины, за дворянское звание да графские титулы, за крупные земельные наделы променяла волю всего казачества. И свою волю старшина тоже отдала безвозвратно, раздавая войсковые земли и получая арендную плату.

Нижние чины казачества должны были называть своих офицеров «ваше благородие» и «ваше высокоблагородие». Конечно, такое разделение прошлого казачьего братства на «благородных» и «подлых» было не столь контрастным, как в остальной России, где «их благородия» даже разговаривали между собой по-французски. По переписи конца XIX века только 53% российских дворян считали русский язык родным. Рано или поздно такая глубокая сословная борозда должна было привести к братоубийственной войне, так оно и случилось в 1917 году.

1.5. Единокровные казаки: одни – белые, другие – красные

Независимо от отношения к монархии, нужно с сожалением помнить, что в февральские дни 1917 года казаки первыми подали пример восстания в Петрограде. Когда казаки отказались разгонять манифестацию протестующих женщин, то некий жандармский офицер ударил по лицу одного казака из Хоперского полка. За такое бесчестие подхорунжий Филатов насмерть зарубил шашкой этого жандарма, после чего весь казачий полк ушел с дежурства в свои казармы под восторженные крики «Казаки с нами!»

Сразу же после отречения от русского престола представителей монаршего дома Романовых (Николая Второго и его брата Михаила) все казачьи области – Дон, Кубань, Терек, Урал – сразу же (в апреле 1917 года) объявили о своей автономии и прекращении института наказных атаманов. Казаки посчитали себя свободными от присяги, данной ими русскому царю. Был снова возрожден казачий Круг, упраздненный два века назад Петром Первым.

В июле 1917 года казаки решительной силой (не нагайками, а пулеметами и артиллерией!) подавили вооруженный мятеж большевиков. Трех артиллерийских залпов казачьей батареи было достаточно, чтобы сагитированная большевиками вооруженная матросня и солдатня разбежалась врассыпную. Сами казаки при этом потеряли 7 человек убитыми и 19 человек тяжелоранеными. Вопреки пожеланием Временного правительства, казаки на дали хоронить своих товарищей на Марсовом поле, где ранее были похоронены жертвы февральской революции. Погибших казаков отвезли на Дон и похоронили на родине. После подавления июльского мятежа жители Петрограда чествовали казаков как победителей и героев, обращаясь к ним: «Наши спасители!» (* Чуть позже Керенский «отблагодарил» казаков: объявил донского атамана А. М. Каледина мятежником и потребовал арестовать его вместе с генералом Л. Г. Корниловым. В ответ Керенский услышал традиционное – «С Дона выдачи нет!»)

Большевики не забыли этого июльского казачьего урока, к своему новому мятежу они готовились уже более тщательно. После октябрьского переворота большевики отомстили казакам. Своими первыми декретами они потребовали отказаться от звания казака, сдать собственное оружие, не носить казачью форму, снять заслуженные за храбрость кресты.

Сразу после октябрьского переворота В. И. Ленин подписал «Обращение к трудовому казачеству». В нем отменялась обязательная военная служба казаков, большевики обещали брать на себя расходы на их вооружение и обмундирование. И самое главное – казакам разрешалось свободное передвижение по стране (раньше это было возможно только с разрешения станичного атамана и на короткий срок). Это «Обращение» отвечало чаяниям простого казачества – дорого было собрать молодого казака на службу, дорого стоило заменить убитую в бою лошадь*. (*Когда Войсковой атаман А. М. Назаров (сменивший покойного А. М. Каледина) спросил у приехавшего на Дон П. Н. Краснова о его встречах в Петрограде с Лениным и Троцким, то Петр Николаевич заметил: «Большевики – умные сволочи»)

Сразу же после разгона Учредительного собрания, когда кончились иллюзии относительно истинных целей большевизма, казачьи земли превратились в оплот сопротивления коммунистическому режиму, установленному под фальшивым лозунгом «Вся власть Советам». После двух-трех месяцев колебаний казачество сразу же отвергло и бред коммунистической идеологии всеобщего равенства, и масонскую блажь интернационализма.

Большевики-интернационалисты, развязавшие гражданскую войну по всей России, со всей жестокостью уничтожали казачество. Уничтожали и сами, и с помощью коллаборационистов – «красных казаков». Коллаборационизм – слово мудреное, его простой казак и не выговорит. Зато все отлично понимает его суть: коллаборационизм – это предательство по отношению к своим, единокровным. Коллаборационизм – это продажное сотрудничество с врагами. Во все времена и у всех народов пособничество считалось самым тяжелым преступлением, и казни предателям всегда полагались мучительные и позорные. Весной 1918 года донские казаки не говорили Федору Подтелкову «ты – коллаборационист», а сказали, как припечатали: «Ты, поганка, казаков жидам продал». И повесили его и Кривошлыкова. Однако большевики, захватившие Дон, понаставили им везде памятники – в Новочеркасске, в Каменской, на хуторе Пономарев. Вроде они не предатели, а герои. Так уж повелось: во все времена победитель всегда прав, а побежденный – никогда.

Но следует подчеркнуть, что основной массе казачества был неприемлем и возврат к старым дворянско-монархическим порядкам. Это сразу же выродилось в глубокий конфликт с Белым антисоветским движением. В феврале 1918 года казаки вынудили уйти с донских земель в «Ледовый поход» первые малочисленные и практически безоружные зачатки Добровольческой армии Корнилова-Алексеева-Деникина.

Трагическим эпизодом во взаимоотношении казачества и Белой армии стал разгром Кубанской Рады, закончившийся повешением члена Рады Колабухова и высылкой с Кубани наиболее влиятельных членов Рады. Поводом послужило заключение делегацией Кубанской Рады осенью 1919 года договора с правительством только что образованной Горской республики, по которому горцам уступались казачьи территории. В ставке белого движения это было расценено как сепаратизм и измена России.

Весьма показательно, что символом казачьего верхнедонского восстания против большевиков стала папаха с красной и белой лентами в нахлест, наподобии буквы «хер». «Мы восстаем не против Советской власти,— утверждали восставшие казаки,— а против расказачивания, против насилия и террора. Мы восстаем за казачий порог и угол, за свой казачий дым»

Казачество во время гражданской войны 1918–20 гг. подверглось геноциду похлеще, чем армяне от турок в 1915 г. или евреи от гитлеровцев. Была уничтожена половина казачьего населения Дона, не менее трети кубанцов и терцов, уральские (яицкие) казаки были уничтожены на 90%.*. (* Уральцы во множестве гибли в боях с подавляющими силами красных войск. Когда стало ясно, что красные побеждают, все уральцы с семьями суровой зимой 1920 года стали пробиваться через казахские степи на юг, в Персию. Туда дошло только 3 тысячи человек, всего одна десятая часть) Позже убыль казаков была «восполнена» – переселением на казачьи земли пришлого неказачьего населения.

Сваливать геноцид казачества на еврейскую верхушку большевиков (Свердлова, Троцкого, Сокольникова – эти фамилии партийные псеводимы) – значит грешить против исторической правды. Ответственность за уничтожение казачества лежит на всех большевиках – русских и не-русских*. (* В особых зверствах в отношении мирного казачьего населения был отмечен Андрей Лукич Колегаев (чистокровный русский), левый эсер, примкнувший к большевикам с 1918 года, член РВС Южного фронта)

Терских и кубанских казаков, уничтожали и сгоняли с земель, прежде всего, горские народы Кавказа. Большевики вооружали и подстрекали их, обосновывая геноцид казаков политической целесообразностью. Чеченцы и ингуши, получив от красных оружие и боеприпасы, в 1919 году ворвались на казачьи земли Терека и Кубани, сорвав тем самым наступление Добровольческой белой армии на Москву. Казачьи части Шкуро и Мамонтова, громившие большевиков уже под Тулой, стихийно бросились назад защищать свои станицы и семьи.

После гражданской войны большая часть казачьих войсковых территорий ушла под вновь созданные Горскую и Дагестанскую автономные республики. Район Владикавказа был зачищен от терских казаков для заселения ингушами. Была образована Киргизская (позже названная Казахской) автономная республика, в ее состав отдали всю территорию Уральского и Семиреченского казачества, южную часть Сибирского и Оренбургского казачества. Даже столицей этой новой автономной республики стал Оренбург (позже столицу Казахстана перенесли в казачий город Верный, назвав его Алма-Ата). То, что осталось от территории Сибирского Войска, поделили между несколькими губерниями.
Границы республик Ленин и Сталин чертили по линейке прямо на карте, наделяя из наследства Российской империи кому по больше, кому по меньше. Большевики могли легко и просто создать любую республику, как, впрочем, потом могли легко и просто упразднить ее.

Самой жестокой дискриминацией при советской власти была дискриминация не по национально-этническим, а по политическим мотивами. Репрессиям мог быть подвергнут любой человек вне зависимости от его этнической принадлежности. Миллионы чистокровных славян подвергались дискриминации и жестоким репрессиям по сословному признаку. Не дай Бог, если кто-то оказался происхождением из дворян, из казаков, из священнослужителей, из кулаков и прочия, и прочия, и прочия.

С особой изощренностью была проведена коллективизация на казачьих землях. Если в среднем по России раскулачивали каждое десятое крестьянское хозяйство, то среди казаков раскулачиванию подлежал каждый третий. Многие тысячи казаков от мала до велика погибли в голодомор 30-х годов. Так коммунисты планомерно уничтожали хозяина-хлебороба: всех крестьян (и казаков в том числе) приучали батрачить в колхозах-совхозах*. (* М. А. Шолохов в «Поднятой целине» описал коллективизацию на Дону лживо, глумливо и бесчестно. По сути, эта книга провальная после гениального «Тихого Дона». Подлинный ли он автор «Тихого дона» или нет для нас совершенно не важно. Важно то, что Михаил Шолохов, даже не будучи родовым донским казаком, сумел представить человечеству удивительный обильный материал для размышления)

После поражения в гражданской войне сотни тысяч казаков с семьями, спасаясь от неминуемого геноцида, эмигрировали за границу. Там казаки старательно держались друг друга, долгое время пытались сохранять казачьи традиции, группируясь вокруг православных церквей. Казачьи станицы (общины) существовали на всех континентах. В Европе это, прежде всего, Франция (33 станицы), Болгария (15 станиц), Сербия (12 станиц) Чехословакия (6 станиц). В Новом Свете — США, Канада, Аргентина, Уругвай. В Китае – Харбин и Шанхай. Казаки обосновались даже в далекой Австралии и Африке (Алжир, Тунис).

В эмиграции казаки жили постоянной надеждой на скорое крушение большевизма и мечтой о возвращении в родные края. Однако через два-три десятилетия их старый поношенный чекмень сменился на сорочку с крахмальным воротничком, а казачий мундир – на гражданский пиджак. Их дети закончили местные школы и уже не были способны голосить старые казачьи песни. Скажем так: эмиграция – это просто другая форма русского бунта, тоже бессмысленная и беспощадная, но уже к своим потомкам. Без родных корней любая эмиграция становится бесплодной и быстро засыхает. Однако в эмиграции казаки оставались русскими (по вере, по менталитету), тогда как казаки, оставшиеся в СССР, почти все поголовно становились «советскими».

С началом Второй мировой войны многие казаки-эмигранты стали сотрудничать с гитлеровским режимом, за что немедленно заслужили обвинения в предательстве. Казаки надеялись с помощью Гитлера и его союзников поквитаться с советской властью, взять реванш за свое прошлое поражение и создать свое казачье государство. Как тогда заявил казачий генерал Шкуро, оправдывая этот союз: «Хоть с чертом, хоть с дьяволом, но против большевиков». Многих прельщало то, что в гитлеровской расовой «табели о рангах» казаки считались «полноценной» нацией, как потомки древних германских племен ост-готов и аланов (арийцев).

После Сталинградской битвы с Терека, с Кубани, с Дона потянулись обозы – многие тысячи казаков ушли с семьями с отступившими германскими войсками. Только их путь был безнадежный. Англо-американские союзники в мае 1945 года сдали советским властям стотысячный казачий корпус, размещенный в Австрии поблизости города Лиенц. Все находившиеся там казаки, их жены и дети в последствии сгинули в сталинских лагерях, а их атаманы повешены на Лубянке.

Атамана Краснова часто ставят на одну доску с генералом Власовым, бывшим сталинским любимцем, попавшим в плен и согласившимся сотрудничать с немцами. Да, оба генерала сотрудничали с врагом. Поэтому оба заслужили позорную смерть. Победитель всегда прав, а побежденный – никогда. Война – слишком серьезная вещь, чтобы прощать предателей. Однако измена Родине – это не то же самое, что измена государству. Измена своему народу – это совсем не то же самое, что измена присяге, данной Ленину-Сталину или другому фюреру. Так делаются подмены.

Атаман Краснов Ленину-Сталину не присягал, а всю жизнь боролся с большевиками и с Советской властью, но дважды потерпел поражение. Однако, в конце концов, коммунистическая идеология потерпела крах, и советская власть (не к ночи она, проклятая, будет помянута!) провалилась в преисподню. Чего стоят слова о примирении «белых» и «красных», если Краснов, Шкуро, Семенов все еще числятся «изменниками», если по-прежнему на них льются потоки лжи советских времен*. (* Дочь командира 15-го казачьего корпуса Хельмута фон Паннвица обратилась в Главную Военную Прокуратуру с просьбой о пересмотре дела ее отца. В апреле 1996 года юристы реабилитировали этого казачьего атамана, генерала войск СС. На вопрос — почему не были реабилитированы остальные казачьи атаманы, сражавшиеся на стороне Гитлера, представитель прокуратуры пояснил: не было обращений об их реабилитации. Встрепенулись казаки! Уж если эсэсовца, организатора расправ над партизанами и мирным населением Белорусии и Югославии реабилитировали, то уж престарелых казачьих атаманов, на которых нет крови – сам Бог велел!

После долгой волокиты Военная Коллегия Верховного Суда РФ под председательством Генерала-лейтенанта юстиции Уколова, при членах суда генерал-майоре юстиции Пархомчука и генерал-майоре юстиции Хомченко в своем заседании 25 декабря 1997 года рассмотрела дело П. Н. Краснова и признала его не подлежащим реабилитации!

Виновность П. Н. Краснова подтвердили не за то, что он был высокопоставленным чиновником в оккупационной администрации. Негодование духовных наследников Ленина-Сталина-Троцкого-Свердлова вызвало то, что казачий атаман «написал около 30 романов, которые по своему содержанию являются сгустком ненависти к СССР, лжи и клеветы на советскую действительность, вождей ВКП (б) и руководителей Советского правительства. Извращенно отражал строительство бесклассового общества в России, тенденциозно изображал работу советских тружеников Ленинграда и клеветал на колхозный строй». Комментарии, как говорится, излишни.)

В станице Еланской открыт мемориальный комплекс «Донские казаки в борьбе с большевиками». Далеко видна 4-х метровая бронзовая скульптура донского атамана Петра Николаевича Краснова. Атаман Краснов не нуждается в реабилитации, как не нуждается в ней Степан Разин. Кто должен реабилитировать Степана Разина? Кому выдавать справку о его реабилитации? О Степане Разине давно слагаются песни, достойные народного гимна. Хотя всем известно, что невинную красавицу-княжну он, злодей, все-таки погубил.

Образ атамана Краснова, как непримиримого борца против большевизма и Советской власти должна мобилизовать казачество продолжить эту борьбу до полного морального уничтожения интернациональных коммунистических идей. Постамент украшают барельефы казаков, отдавших жизнь в борьбе за свободу Дона, – А. М. Каледина, А. М. Назарова, В. М. Чернецова, С. В. Денисова, И. А. Полякова. Этот мемориал – нож острый для «ветеранов» от советской власти. Они все продолжают возлагать цветы и водит школьников к памятникам Подтелкову и Кривошлыкову.

Куда только не разбросала судьба казаков и их потомков за годы советской власти! Люди скрывали, что они казаки. Был строгий запрет на ношение традиционной одежды (не говоря уж о холодном оружии), казаки были поражены в правах. Казалось бы всё – конец казачеству! Перерезали ему главную становую жилу, и никогда больше казак не поднимет вольную голову. Остались лишь «советские казаки», годные разве для съемок послевоенного комедийного фильма «Кубанские казаки».

И вот в 1962 году – расстрел в Новочеркасске, в казачьей столице. Стреляли в людей, осмелившимся выйти на площадь в знак протеста против действий властей. Потом втихую расстреляли и посадили в тюрьмы сотни казаков в назидание всем, кто посмеет что-то вякнуть против постылой советской власти. Новочеркасское восстание отчетливо характеризует неистребимый «казачий дух» – тот загадачный казачий вольнолюбивый менталитет, который в 1962 году обходился без погон, лампас и прочей мишуры.

1.6. Ряженые казаки

Новая попытка возрождения казачества началась в годы горбачевской гласности, несмотря на то, что советская власть десятилетиями проводила жесткую «зачистку» казачества. Как только стало возможным называть всё своими именами, когда стали широко известны доподлинные материалы и документы о большевистском «расказачивании»*, появились обнадеживающие побеги возрождения казачества и как самостоятельного политического движения, и как процесс самоосознания себя этнически особой нацией. (*Коммунисты с присущим им бесстыдством предпочитают называть геноцид против казаков «расказачиванием»).
Август 1991-го стал в истории России, по сути, новым февралем 1917-го. Эти события схожи не только своей неожиданностью и скоротечностью, но и единодушной поддержкой крушения государства. Как в 17-ом все бросили царя, так и в 91-ом все дружно отринулись от КПСС. Все захотели перемен. После отречения от верховной власти совестливого «царя-генсека» * (* М. С. Горбачев, кстати, имеет казачьи (терские) корни) временная «демшиза» легко подобрала валяющуюся в грязи верховную власть. Люди были просто контужены произошедшей геополитической катастрофой, а, как хорошо известно, контуженый человек слабо соображает. На псевдо-выборах народ может проголосовать за кого угодно, хоть за непросыхающего «гаранта», хоть за потомственного юриста, хоть за питерского «бомбилу».
В ноябре 1991 года, за две недели до Беловежских соглашений казачий Большой Круг, заседавший в Новочеркасске, в бывшем Атаманском дворце, провозгласил создание независимого Союза казачьих республик Юга России – Дона, Кубани и Терека. Стремление казачества к автономии и склонность к сепаратизму являлась лишним доказательством их высокого политического чутья. Казачьи «самостийность» возникла на фоне полного отчаяния от действий центральной власти в Москве. Кончилось «грандиозное решение» о самостийности казачества жалким пшиком – «в границах Ростовской области».

И во что вся эта новоявленная казачья «самостийность» вылилось? В бардак! Было выпито море водки под лозунги о казачьем возрождении и единстве. Казаки надели фуражки и штаны с лампасами, пошли развеселые песни-пляски да размахивание шашками. Начиная с 90-х годов, называться «казаками» позволялось кому угодно, все кому не лень, вплоть до откровенных бандитов, могли прикрываться казачьим званием. В обиходе появились обидные, но заслуженные слова – «ряженые», «бумажные» и «асфальтовые казаки». Такие казаки, словно американские индейцы, пляшут в своей резервации на потребу заезжим туристам. Стал формироваться образ ряженого казака – этакий полупьяный хам с нагайкой и с офицерскими погонами. Их убогое воображение не шло дальше дружин по охране общественного порядка (в помощь «ментам») да организации ЧОПов (частных охранных предприятий). Со своими лампасами, газырями да самодовольным кручением усов такие горе-казаки остаются в лучшем случае исторической декорацией, а это уже задворки политической жизни.

С самого начала подчеркивалась внешняя военизированная форма казачества как «служивого сословия». На бумаге создавались казачьи отряды, сотни, полки, при них штабы. Казаки пошили себе военную форму на старинный манер, заказывались знамена, проводились парады. Это была ложная романтичность – увлечение внешней стороной казачества. В казачество хлынули бодрые ветераны Советской армии – укреплять военно-патриотическое воспитание молодежи, так как они это понимали (вернее, как их учили политруки-большевики). Вся эта псевдо-казачья «войнушка» напоминала детскую игру советских времен «Зарницу» с игрушечными автоматами и караулами. Фиктивные реестровые казаки и резервные «казачьи войска» превратились в некую оперетту в бутафорском казачьем одеянии, с погонами и крестами. Не зря казачки говорили своим мужьям, отправлявшимся на очередной казачий Круг: «Опять казаковать пошел? Опять на бровях приползешь?»

Идеологическая ошибка в приоритете целей возрождения казачества в том, что во главу угла была поставлена сословная (военизированная) сторона казачьей жизни, а общинная (семейная) жизнь казаков полностью игнорировалась. Самозваные атаманы с пафосом кричали на всех «кругах»: «Главная задача казаков – служить!». А на вопрос: «А кто же будет мою семью кормить, пока я буду служить?» – таращили оловянные глаза и строго поучали о необходимости патриотизма.

Однако казачья «воинственность» натолкнулась на полное нежелание постсоветских властей воссоздавать казачьи войска даже в самом минимальном виде. Созданное Ельциным Главное управление казачьих войск вначале предусматривало создание казачьей пограничной и таможенной службы, призыв молодежи в специальные казачьи части (десантные и мотопехоты), охрану общественного порядка (милицейские функции), экологическую службу и борьбу с браконьерством. Где все это? Осталось только на бумаге, а само Управление было быстро-быстро ликвидировано. Ходят слухи, что Ельцин так напутствовал Путина при передаче власти: «Казакам все обещать и ничего не давать. Они как малые дети – всему верят».

Разделение казачества на «общественных» и «реестровых» нанесло ему огромный урон. Принятый Путиным в конце 2005 года закон о казачьей госслужбе – приговор всему казачьему движению. По этому закону реестровым казаком может стать любой гражданин России, достигший 18 лет и взявший обязательства по несению госслужбы. Его этническое происхождение (из казаков он или перекати-поле) никого не волновало, так же как и его вероисповедание. Закон позволяет создавать «служилое казачество» хоть неграм, хоть евреям, хоть эскимосам.

Самое интересное: если человек уходит с этой госслужбы, то сразу же перестает быть казаком! Этим подчеркивалась служилая сторона казачества, а политические проблемы (национальная идентификация, общинность и самоуправление) затушевывалась и оставалась без внимания. Провозглашенная государственная казачья служба (реестр) ограничивается лишь «участием да содействием». Этот закон лишен основного смысла – формирования демократического казачьего самоуправления, основ общинного казачьего землепользования – и стал таким же неработающим законом, как и все прошлые ельцинские указы и законы.

Двадцатилетие так называемого «возрождения казачества» прошло исключительно бездарно. Всех уже достали постоянные речи о былом величии и военной славе казачества, а охранно-полицейские функции самозваных казаков не на шутку пугали даже лояльное население.

Постепенно приходит понимание, что для возрождения казачества нужно не только красиво рассуждать о его славном прошлом и «наведении порядка» с использованием нагаек, но и четко представлять себе будущее казачества как этноса и нации.

После всеобщей советской бедности и коммунистической уравниловки все население России вдруг стремительно и наглядно разделилось на имущественно разные социальные слои. Если бы сейчас к нам прилетели инопланетяне, то они решили бы, что Россия населена двумя разными народами, которые разговаривают, одеваются и едят по-разному. Один народ – власть, другой – все остальные. На смену пресловутой демагогии о «диктатуре пролетариата» пришла реальная (без демагогии) «диктатура бюрократии».

В России появилась (возродилась!) ненасытная и совершенно бесконтрольная армада новых чиновников, которая называет себя «властью» и «партией власти». В от¬личие от советских времен нынешний чиновник не нуждается в демагогии, он во всю чехвостит «свой народ», обзы