| Как оборотни сказок, что чудно меняют рост, в лесу вровень с лесом, в траве
вровень с травой — пластуны своими мелкими партиями пробираются с Линии между
жилищами неприязненных горцев к нашим закубанским укреплениям, или оттуда на
Линию. Истина общеизвестная, что шаг за низовую Кубань — шаг в неприятельский
лагерь, потому что поселения горцев на самом деле составляют обширный военный
стан, в котором шатры заменены хижинами, немного, впрочем, отличными от бивачных
шалашей. И какая бдительность, какая удивительная готовность в этом оседлом лаге
ре! По первому дыму сигнального костра днем, по первому выстрелу и гику ночью,
все при ружье, все на коне и в сборе. И между тем, истина не менее известная,
что в прежние годы, когда еще в горах не было русских укреплений, а в обществах
горцев не было так называемых «приверженных» нам людей, пластуны проникали в
самое сердце гор, осматривали место положение аулов, сторожили за
неприятельскими сборищами и их движениями и своим бес корыстным самоотвержением
заменяли продажные, так часто лживые, услуги нынешних лазутчиков.
Во всех обстоятельствах боевой службы пластун верен своему назначению. На походе
он освещает путь авангарду; или в цепи застрельщиков изловчается и примащивается
как бы вернее «присветить» в хвастливо гарцующего наездника; или, наконец,
бодрствует в секретном карауле за сон ротного ночлега. В закубанском полевом
укреплении он вечно на поисках по окрестным лесам и ущельям. Его услужливая
бдительность предохраняет пастбища, рубки дров, сенокосы и огородные работы при
укреплениях, а тем более и сами укрепления от нечаянных нападений.
Наши закубанские укрепления снабжены сверх других средств обороны ручными
гранатами про случай штурма. Пластуны придумали этим снарядам свое особенное
употребление. Пускаясь иной раз в слишком отважный поиск, они берут в свои сумки
несколько ручных гранат; когда дойдет до тесных обстоятельств, они зажгут и
бросят гранату в нос шапсугам, а сами — давай Бог ноги. Горцы начнут
оглядываться, нет ли засады, пускаются в обход, иногда бросаются в шашки — ан
там торчат лишь папахи: пластунов и след простыл.
Когда горцы пытались взять Крымское укрепление, что за Кубанью, они выслали
сначала партию джигитов. Бабич, в свою очередь, отрядил 40 пластунов, чтоб их
отогнать. Черкесы отвели их за несколько верст, потом сразу обнаружили свои
силы: оказалось большое скопище, примерно от 2-х до 3-х тысяч. Большая его часть
бросилась под укрепление, остальные окружили пластунов. Крыжановский был между
ними за старшего. Он укрыл их под обрывом речки, за большой колодой, после чего
началось отсиживание. Ни силой, ни хитростью горцы не могли одолеть горстки
пластунов: они били на выбор, не теряя ни одного заряда да ром, не торопясь,
метко, спокойно. Прошло более двух часов, пока укрепление отбилось и мог подать
помощь героям этой замечательной самообороны.
В случае всеобщего призыва на войну, черноморцы, переименованные недавно в
кубанцев (в 1860 г.), выставляют грозную силу в 74,5 тысяч человек — такое число
казаков считается в служилом возрасте. У них своя артиллерия, конница, свои
пешие батальоны; они могут со ставить отдельный корпус, воевать своими силами.
Несмотря на долгие годы мира, на то, что нынешний казак сдружился больше с
плугом, стал «хлеборобом», кубанцы сберегли заветы украинской старины, как
уральцы и поморы хранят старину русскую. На Кубани еще не забыто то доброе
старое время, когда черноморцы величали друг друга «братом», а кошевого
«батьком»; когда «лыцари» жили под соломенной крышей, в светличках о трех окнах;
когда казацкие жены и матери езжали попросту в старинных кибитках, а казаки
носились на стременах. Тогда за дружеской беседой пили родную варенуху, заедали
мнишками; под цымбалы отплясывали «журавля» да «метелицу»; тогда верили, что
того, кто никогда не оглядывается, не возьмет ни пуля, ни сабля. Память отцов
еще жива и свято чтится среди этого добродушного, простого и гостеприимного
воинства. А призывный клич войны бурлит запорожскую кровь. Подобно сподвижникам
Богдана, гетмана Хмельницкого, атаманов Серка, Белого, Чепеги и многих других
прославленных вождей Украины, Запорожья и Черноморья, их внуки также
предпочитают смерть позорной неволе, также любят и воспевают старинную доблесть.
По действующему войсковому положению 1842 года пластуны получили право
гражданства в рядах военных сил Черноморского казачьего войска. Они признаны
отдельным родом, и число их определено штатом: в конных полках по 60, в пеших
батальонах по 96 чело век в каждом (Но их много сверх этих штатных чисел).
Вместе с тем, в справедливом уважении к их полезной и более трудной службе
назначено им преимущественное пред прочими товарищами жалование. Жалование —
жалованием, а как по казацкой пословице: «вовка ноги годуют» (кормят), то и с
вертела пласту на по весь мясоед не сходит лакомая дичь...
В прошлую восточную войну (1853—56 гг.— ред.) при обороне Севастополя пластуны
пробирались незаметно в самые траншеи неприятеля и приносили еще спящих врагов,
закутан ных в их же одеяла. Бесстрашие, хладнокровие и какое-то особенное
прирожденное умение накрыть внезапно неприятеля, хитрость и осторожность — вот
главные черты удальства пластунов, подвигам которых невольно удивляешься. При
разведке неприятеля в ночных на падениях, в авангардных делах пластуны
незаменимы, их батальоны приносят неоценимую пользу во всех сражениях наших
регулярных войск и в нынешнюю войну с турками (речь идет о войне 1877—78 гг.—
ред.).
Следя за ходом событий на театре военных действий, видишь, что казаки и с
берегов Дона, и с линий наших на Кавказе, и самые эти пластуны на всем
пространстве военной бури поддержали честь русского оружия. В Малой Азии в
отрядах генералов Лорис-Меликова и Тергукасова, в Европейской Турции при храбром
переходе наших за Дунай, и особенно в отряде генерала Гурко при занятии
перевалов через Балканы, повсюду казаки своими подвигами стяжали новые лавры.
Между старыми родами кубанских казаков до сих пор сохранились старинные
запорожские фамилии Головатых, Белых, Сагайдачных, Чепиг, Кухаренко и других.
Высокие, могучего сложения хохлы — потомки запорожцев, они сохранили спокойствие
и самообладание своих предков. Не только враг,— мышь не проползет незамеченной
мимо стоящего на часах пласту на! Он весь внимание, терпение и чуткая
настороженность. На то он и потомок пластунов, добывших когда-то громкую славу в
Кавказской войне (1817—1864 гг.— ред.) и под Севастополем. В общем, пластуны,
или, говоря официальным языком, казаки пеших батальонов Кубанского казачьего
войска, сохранили коренные черты своих малороссийских предков. То же
хладнокровие, тот же хохляцкий юмор, та же лень в обычное время, но раз что-либо
особенное выведет их из спокойного состояния, энергия их преодолевает все, и эти
спокойные люди в минуты встречи с врагом превращаются в львов!
|