Пожалуй, больше всего оскорблений российская историография высказала в адрес хазар. Остальных южных соседей древних славян тоже не особенно жаловали летописцы и позднейшие историки – но половцев и печенегов поливали грязью все же не в пример меньше. Традиция оказалась устойчивой – великий поэт А. С. Пушкин припечатал хазар несмываемым эпитетом «неразумные», а крупный (но порой чрезмерно увлекавшийся собственными идеями) историк Л. Гумилев нарисовал предельно отталкивающую картину государства-паразита – Хазарского каганата, обложившего тяжелой данью всех ближних и дальних соседей. Мало того, по Гумилеву, власть в Хазарии, оказывается, захватили злокозненные пришельцы иудейской национальности, усиленно обращавшие в свою веру простодушных сынов степей. Разумеется, последняя версия была с радостным визгом подхвачена нацистами отечественного разлива, поднявшими шум вселенский об извечных кознях жидомасонов, еще тысячу лет назад обкатывавших на русских землях свой сатанинский план порабощения народа-богоносца…

Базавлукская Сечь.Третья Запорожская Сечь находилась на реке Базавлук (1593—1638). Базавлуцкая Сичь У Запорожских Казаков Низовых все дела решались Общенародным Собранием. Посол германского императора Эрих Лассота, посетивший Базавлуцкую Сичу летом 1594 г. в старогерманском тексте своего «Дневника» называет его славянским словом «Коло». Очевидно, так его называли сами Казаки, но в историю оно вошло под именем – Рада. Лассота писал, что это «Коло» по их обычаю делилось на два Кола в тех случаях, когда они решали что-либо важное. В одном были начальники, а в другом все рядовые люди те, что у них называются «Черные». В 1709 г. и Базавлуцкая Сичь Запорожская была разрушена, на этот раз нападением русских войск, мстивших за активное участие в «измене» Мазепы. После победы под Полтавой Петр I приказал разрушить Сичь Запорожская. При этом массами уничтожали и Казаков: «Многих из них Россияне порубили и многих, в полон взяв, , вешали и на плотах пущали в низ реки Днепра» (Ригельман). Курени вместе с Кошем отошли к татарским кочевьям в Олешки. Запорожский Низ формально состоял еще во владении турецкого султана, поэтому русские войска, произведя в нем значительные опустошения, вскоре возвратились назад за старую турецко-татарскую границу. Она подтверждалась и русско-турецким соглашением 1713 г. Между Днепром и Ю. Бугом она тянулась вдоль рек Синие воды и Тясьмин к устью реки Орель.

Степная местность ниже днепровских порогов издавна зовётся Запорожьем. Именно здесь, на границе леса и дикой степи, на стыке славянского осёдлого постоянства и разгульной жизни кочевников, зародилось и окрепло запорожское казачество. В 1397 году золотоордынский хан Тохтамыш передал ордынские земли (Киевщину, Подолию, Черниговщину и часть Дикого поля) литовскому князю Витовту в обмен на защиту от Тамерлана, остальные земли долгое время считались ничейными, предназначенными лишь для кочевья. Кроме того, из-за частых набегов татар эти земли считались проклятым местом, и люди боялись на них селиться.[2] Источники говорят о существовании казаков в Крыму еще в конце XIII ст[3]. Один из основоположников русской историографии В. Н. Татищев в «Истории Российской с самых древнейших времён» писал: Первые казаки, сброд из черкес горских, в княжении Курском в 14 ст. явились; где они слободу Черкасы построили и под защитой татарских губернаторов воровством и разбоями промышляли; потом перешли на Днепр и город Черкасы на Днепре построили. Между тем при попытке заглянуть в историю ситуация с казаками не выглядит столь однозначно «розово-романтичной». И даже просто однозначно понятной. Начиная уже с ну очень интересного вопроса их появления на свет. Хотя время появления казачества теряется в глубине веков, формально датой основания Запорожской Сечи принято считать 1552 год – когда Дмитрий Вишневецкий построил в низовьях Днепра соответствующий замок для своей ватаги. Кстати, фигура этого знатного польского шляхтича, одного из предков влиятельного магната Иеремии Вишневецкого, злейшего врага украинской независимости, косвенно показывает, насколько «украинским» было сечевое войско. И правда, казаки, как явление, появились на фактически «ничьей земле», «Диком Поле», обширных пространствах южнее Черкас и до самого Крыма. Там не было постоянного населения: татарам зимой не было корма для их стад, а население тогдашней Литвы (позже - Речи Посполитой) не рисковало оседать в зоне возможных набегов тех же татар. Оживало Дикое Поле только летом – на нем промышляли охотники, бортники с севера и пастухи с Юга. Встречи между ними не всегда заканчивались мирно – тем более, всегда был соблазн дополнительно поживиться и за счет продажи пленных в рабство. И, конечно же, больше шансов на победу было у более организованной и сплоченной «команды», а не у «одиночек». Кстати, насчет происхождения казачества существует любопытная гипотеза, согласно которой «у истоков» образования этой силы стояли отнюдь не только жители территории современной Украины. И правда, «уходники», люди, бегущие от гнета своего общества, были ведь не только в тогдашней Литве, но и в том же татарском Крыму. Само слово «казак» – «смелый человек», «удалец», «юноша» – тюрского, а не славянского происхождения, вместе с еще десятком важнейших казацких терминов («кош», «бунчук» и т.д.). Православные «янычары»? Так же спорным выглядит взгляд на казаков как на некий «православный военный орден». Да, на территории Сечи (и вблизи нее) запрещалось находиться женщинам. Хотя, в принципе, казаки и могли иметь семью – но «подальше», в обитаемых местах. Однако, по некоторым данным, первая православная церковь на Сечи была построена лишь в 1630 году. Кроме того, история сохранила предания о казаках-«характерниках», имевших особые психотехнические навыки. Например, гипноза, с помощью которого они могли узнавать важную информацию у пленных, проходить незамеченными мимо вражеских часовых и т.д. С христианской точки зрения, все это скорее «магия», «сатанизм», а не «дары веры». Интересный косвенный факт: несмотря на воспевание героев, замученных турками, ни один из них до сих пор так и не был канонизирован. Хотя, к примеру, в России вовсю идет подготовка к канонизации отдельных участников «чеченской» кампании – якобы убитых за отказ отречься от веры и принять ислам. Так что особой аналогии с православным монастырем или даже духовно-рыцарскими орденами Запада по отношению к Сечи провести сложно. Тем не менее аналогия с одним «духовно-рыцарским» орденом здесь все же есть. Похожие порядки существовали у … янычар! Правда, на основе «суфийской» духовности в рамках ислама. Все остальное было поразительно схоже. И обет безбрачия (отмененный султанами лишь в конце 16 века), и жизнь в казармах с общим хозяйством и питанием, и фактическая выборность начальства (у янычар это реализовывалось на основе старшинства по возрасту и боевому опыту). Даже комплектовались враждующие между собой янычары и Сечь по сходным принципам – в «корпус» забирали детей из завоеванных стран, заставляя их забывать о Родине. На Сечь уходили хоть и добровольно, но также фактически отказываясь от всех обязательств прежней жизни. Точно так же поступают уходящие в монастырь – для службы Богу. Но кому уходили служить «в запорожцы»? Война – мать родна Никакой воспетой ныне «вольницы» в войске запорожцев не было – там царила железная дисциплина, не уступающая монастырской или той же янычарской. Да, между походами бойцы могли днями не вылезать из кабаков, но пьянство в походе каралось смертью. Так и на простые драки начальство закрывало глаза (и даже поощряло – как своего рода «боевую подготовку»), но за убийство побратима по оружию полагалась страшная казнь - закапывание живьем вместе с убитым. Последнее обстоятельство, правда, не слишком мешало гораздо большему кровопролитию во время избрания новых лидеров или их смещения за те или иные неудачи. Лидеры эти, несмотря на свою «выборность», также были отнюдь не «опереточными фигурами». И верховный лидер казаков гетман, и командующий силами Сечи кошевой атаман, и командиры рангом помельче обладали вполне реальной властью. Иного и быть не могло – анархия во время войны закончилась бы неминуемым поражением и сомнительным выбором между смертью и рабством. А воевать запорожцы умели неплохо – в этом, как раз, современные апологеты Сечи не слишком преувеличивают. Правда, образ «казака на лихом коне» как главной ударной силы запорожского войска не слишком историчен. Иметь десятки тысяч лошадей «под ружьем» было просто не по карману бедным казакам (коих и было большинство), да и спрятать их за стенами Сечи в случае осады было бы просто невозможным. «Костяком» казачьего войска были пехотинцы, на тот период часто превосходившие своих коллег из армий других стран. Так, важным элементом их тактики было использование «фортификационных сооружений» – окопов, траншей и прочего – практически в каждом бое, что сводило к минимуму боевые потери и делало эту пехоту почти непобедимой. С другой стороны, именно поэтому казаки не слишком любили воевать зимой – когда промерзлая земля плохо поддавалась их «саперным лопаткам». Нападение – лучший способ защиты? Пожалуй, главным элементом «подмены понятий» в военной истории Запорожья является другое – попытка представить действия казаков как чуть ли не «украинской армии» с единственной целью «защиты родной земли» от захватчиков. Ну, право, какое «оборонительное значение» имел поход отряда гетмана Сагайдачного в Москву – если, конечно, не находиться в плену мифа о «москалях, извечных врагах украинцев»? Тем более, даже если это и так: неужто лучший способ борьбы с этими самыми «москалями» - воевать бок о бок с гораздо более опасными для украинцев польскими панами? Право, защищать родную землю можно было бы и более эффективно. Например, расставить на протяжении тысяч километров по северной границе Дикого Поля сигнальные вышки – чтобы дозорные огнями могли за минуты оповестить главные силы в Сечи о нападении неприятеля. После чего казацкая конница могла бы если не воспрепятствовать набегу очередного татарского мурзы, так хотя бы на обратном пути забрать у него соотечественников-пленников, а самих захватчиков «порубить в капусту». Вместо этого запорожцы, кроме чаще случайных стычек с захватчиками, устраивают набеги на тот же Крым и даже на черноморское побережье Османской Империи. Набеги, весьма эффектные в чисто военном отношении, но очень сомнительные в отношении политическом. Ну, правда: нарушили экономику неприятеля, поубивали местное мирное население – а дальше-то что? Исправлять потери враг все равно будет за счет ответных набегов на Север. Интересно заметить, что за всю историю Турции войска великих держав вторгались на ее территорию лишь однажды – в 1919 году, да и то, лишь в отдельные города. Речь Посполита и Россия в пору своего расцвета этим также «не грешили». А совершать обычные «походы за добычей», видно, было как-то не к лицу действительно мудрым политикам даже в то нецивилизованное время. Особенно умиляет попытка оправдать налеты на турецкие корабли и богатые черноморские города желанием «освободить томящихся там пленных». Женщинам рядом с казаками вообще не полагалось находиться. А если им «посчастливилось» по пути в чей-нибудь гарем оказаться на взятой на абордаж турецкой галере - «освобождение» заключалось только в отправке на морское дно. Да и казацкие «чайки» - это ж не крупнотоннажные корабли. И они и так «под завязку» набиты воинами, пушками и провиантом. Куда ж в них еще освобожденных пленников сажать – особенно, когда всякого «барахла» взято в виде «контрибуции» выше крыши?

Первое упоминание о казаках, обитавших по Червленному Яру, имеется в русской летописи от 1444 года о набеге Ордынского царевича Мустафы на Переяславль — Рязанский.
Нет полного единодушия и в толковании самого термина «казак» (по-украински «козак»). Делались попытки производить это слово от названия народов, некогда живших вблизи Днепра и Дона (касоги, х(к)азары), от принятого в Российской империи наименования современных казахов — кайсаки. Существовали и другие филологические объяснения: от турецкого слова «каз» (гусь), от монгольских слов «ко» (броня, защита) и «зах» (рубеж) — то есть защитник границы. Все же большинство специалистов сходятся на мнении, что термин пришел с востока и он скорее всего тюркского происхождения, с характерным для этих языков окончанием на «ак». В русском языке слово «казак», впервые упомянутое в летописи под 1444 годом, означало бездомных и вольных воинов, поступавших на службу с выполнением военных обязательств.
    В формировании казачества участвовали представители самых разных народностей, но доминировал славянский элемент. С этнографической точки зрения, первые казаки разделялись по месту возникновения на украинских и на русских. Среди тех и других можно выделить вольных и служивых казаков. На Украине вольное казачество было представлено Запорожской Сечью, существовавшей до 1775 года, а служивое — «реестровыми» казаками, получавшими жалованье за службу Речи Посполитой. Русские служивые казаки назывались городовыми, полковыми и сторожевыми. Они использовались для защиты засечных черт и городов, получали за это жалованье и земельные участки в пожизненное владение. Хотя они приравнивались к «служивым людям по прибору» (стрельцы, пушкари), но в отличие от них имели станичную организацию и выборную систему военного управления и в таком виде просуществовали до начала ХVIII века. Первая община русских вольных казаков возникла на Дону, а затем на реках Яик (Урал), Терек и Волга. В отличие от служивого казачества, связанного с выполнением военных функций в рамках сложившихся государственных образований (Речь Посполитая и Россия), центрами возникновения вольного казачества стали крупные реки (Днепр, Дон, Яик, Терек) и степные просторы, что накладывало заметный отпечаток на казачество и определяло их жизненный уклад.
    Каждая крупная территориальная общность независимых казачьих поселений называлась войском. Основным хозяйственным занятием вольных казаков были охота, рыболовство и животноводство. Например, в Войске Донском до начала ХVIII столетия хлебопашество было запрещено под страхом смертной казни. Как считали сами казаки, жили они «с травы и воды». Огромное значение в жизни казачьих общин играла война (они находились в условиях постоянного военного противостояния с враждебными и воинственными кочевыми соседями), поэтому важнейшим источником существования для них являлась военная добыча, получаемая в результате их походов «за зипунами и ясырем» в Крым, Турцию, Персию, на Кавказ. Организовывались как речные, так и морские походы на легких лодках (стругах), или совершались конные набеги. Часто несколько войск объединялись и совершали совместные сухопутные и морские предприятия. Все захваченное во время военных акций считалось коллективной собственностью и называлось «дуваном». Раздел добычи («дуван дуванить») происходил после завершения похода.
    Главной особенностью общественной жизни казаков являлась военная организация с выборной системой управления и демократические порядки. Основные решения (вопросы войны и мира, выборы должностных лиц, суд провинившихся) принимались на общеказачьих собраниях — станичных и войсковых кругах или радах, высших органах казачьего управления. Исполнительная власть принадлежала ежегодно сменяемому на кругах войсковому (кошевому в Запорожье) атаману. На время военных действий избирался походный атаман, подчинение которому было беспрекословным.

Окрестности Икана, 5 декабря 1864 г.; 07:00 Утро принесло облегчение: теперь казаки видели врага, как на ладони и могли держать его на расстоянии, разя меткими выстрелами отдельных дерзких джигитов, время от времени пытавшихся подскакать до 100 сажень к расположению уральской сотни. Толпы этих не знавших устали наездников на своих небольших поджарых лошадках, в высоких малахаях, были вооружены длинными пиками и ружьями. Некоторые из них были одеты в латы и кольчуги своих предков и размахивали кривыми саблями. Наряду с гладкоствольным оружием у тех, кто побогаче – были английские и бельгийские винтовки, а также револьверы. Со стороны Икана прибывали всё новые и новые конные и пешие подразделения кокандцев. Окончательно стало ясно, что это была армия Алимкула, которая вместе с бандами Садыка насчитывала от 10 до 12 тысяч человек. Лишь позднее подполковнику Жемчужникову доложат данные, полученные от жителей Икана: что общая численность войск Муллы-Алимкула, стянутых на 5 декабря к окрестностям Икана составила около 20 тысяч. Серов приказал не тратить зря патроны и стрелять лишь в основном по артиллерийским расчётам противника и военачальникам, выделявшимся среди остальных конников богатой одеждой, расписными чалмами, дорогой сбруей и седельными уборами коней. Утром вражеский обстрел ( у Алимкула было 3 орудия и около 10 фальконетов) усилился. И если ночью среди казаков было только четыре контуженных, то к полудню пятого декабря несколько человек погибли от картечи и пуль. Первым из казаков погиб Прокофий Романов ( рано утром 5 декабря). Большая часть лошадей и верблюдов были перебиты и казаки под не прекращавшимся огнем противника перетаскивали их на боковые стороны балки, чтобы оградить остальных от осколков ядер и гранат. Из донесения есаула В.Р. Серова коменданту Туркестана: "… Днем, 5 числа, для сбережения снарядов, которых всего было числом 32, и чтобы не показать неприятелю, что при отряде был один единорог, выстрелов из него не производилось…” Тем временем издали по степи стало заметно перемещение конницы противника в северном направлении. Казаки стали с надеждой посматривать в сторону туркестанской дороги, надеясь, что это передвижение, возможно, связано с приближением помощи из Туркестана. Несмотря на то, что ночное нападение войск Алимкула, окруживших сотню Серова было неожиданным и стремительным, есаул успел выслать почтаря в Туркестан с известием о том, что сотня приняла бой с превосходящими силами противника. Только потом выяснилось, что посыльный не добрался до гарнизона. Опытный есаул Серов не стал посылать второго почтаря, исходя из того, что сильный звук ночной канонады должен был быть слышен в городе, и подполковник Жемчужников уже наверняка принял меры к тому, чтобы выручить казаков из окружения. Только справится ли отряд, вышедший на помощь уральцам с ордами, которые двинулись ему навстречу, к Туркестану? Вскоре послышался отдалённый гул артиллерийского выстрела. Казаки даже на некоторое время перестали стрелять, пытаясь сквозь трескотню ружейной пальбы сарбазов расслышать любой звук, доносимый легким ветерком с севера. Сотник Абрамичев поднял руку, призывая всех бойцов замереть на минуту. В наступившей непродолжительной тишине со стороны Туркестана послышались еще несколько выстрелов. Звуки их были настолько еле различимы, что можно было допустить, что бой шёл где-то на подступах к Туркестану. Может это уже кокандцы атакуют малочисленный гарнизон? От одной только этой мысли ледяной холод охватывал душу… Но вот казак Варфоломей Коновалов, славившийся своим чутким слухом, шепотом воскликнул: - Чу, тихо! , - и одернул закашлявшегося глубоким легочным кашлем Павла Мизинова. Тот отошел на другую сторону балки и прилёг на постеленную попону рядом с Никоном Лоскутовым, который дал ему сделать несколько затяжек из своей трубки. Вероисповедание (они соблюдали старый обряд) не разрешало уральским казакам курить, поэтому они позволяли себе это только во время походов. Подъезжая к родным краям, они избавлялись от остатков табака и ломали трубки… Со стороны туркестанского направления послышались новые отдаленные звуки выстрелов. - Слышь, братцы, пальба-то ближе! Ей-богу ближе! - Это отряд идёт!, - авторитетно поддержал его урядник Панфил Зарщиков, ветеран Крымской войны. - Ваше благородие, - обратился урядник Криков к Абрамичеву, - со стороны Туркестана слышны звуки приближающегося боя… - Слышу, слышу! Радость охватила казаков, многие стали креститься: воистину, слава святителям – ведь на следующий день – 6 декабря должен был наступить праздник Николая Чудотворца! Николая-угодника … Уральские казаки были староверами и свято верили в Господа… Ещё с времен Полтавской битвы, в которой участвовал уральский казачий полк, Пётр Первый жаловал яицких казаков "крестом и бородой на веки-вечные” - разрешил им сохранить старые обряды и носить бороды. Даровал он им это за победу удалого уральского казака Рыжечки, уложившего в поединке перед битвой шведского поединщика двухметрового роста, закованного в стальные доспехи… Достаточно прочесть список имен казаков сотни Серова ( см. в конце данной работы) – чтобы окунуться в атмосферу старых обычаев староверов: распространенные русские имена редко встречались среди яицких казаков, которые давали своим детям древние имена того святого, которого праздновали за седьмицу до рождения: Тит, Авдий, Иолий, Евстифий, Викул, Самоил, Макей, Евпл, Елистрат и т.д. Вслушайтесь в звучание этих имён, и Вы почувствуете колорит той далёкой эпохи, когда возникли эти имена, и, может быть, в Вас тоже откликнется память Ваших предков…

В учебниках по стратегии и тактике боевых действий, в исторических эссе о крупных военных кампаниях – вы навряд ли найдете упоминание об этом трёхдневном бое, который героически приняла под Иканом ( 20 верст от Туркестана) 4-6 декабря 1864 года сотня уральских казаков под командованием есаула В.Р. Серова против более, чем десятитысячного войска хана Муллы-Алимкула. Учебные пособия – не научат мужеству и стойкости. Этому научит только Память Предков

— Русский генерал-майор А. И. Ригельман, написавший Две книги по казачьей истории и от 1740 г. общавшийся с Казаками на Днепре, Дону и Тереке, говорит в «Летописном повествовании о Малой России»: «Когда Татары, под предводительством хана своего Батыя, в 1240 г. взяли Киев, оной до основания разрушили и всю тамошнюю страну опустошили, и был град оной со всеми облежащими местами пуст, тогда и Казаки отторгнулись от державства Российского и оставались под властию Татар». В подтверждение этих слов Ригельман указывает и «Примечание к Татарской Родословной истории о Казаках, живущих в стране, как Татары именуют, Кипчакской, т. е. на землях тех же самых, лежащих между рек Тин или Танаис и Бористен, ныне же именуемых Доном и Днепром».