После Слободищенского договора власть Юрия Хмельницкого отказался признавать его дядя, приказной гетман Аким Сомко, который контролировал почти всю территорию Левобережной Украины. Он и дальше действовал согласно Переяславскому договору 1659 года. Иван Сирко отказался поддерживать обеих гетманов и пошел на Сечь, откуда и дальше нападал на Речь Посполитую и ее союзника - Крымское ханство. Интересным свидетельством этого являются 12 писем крымского хана Мухамед-Гирея ІV, высокопоставленных лиц ханства и Речи Посполитой, которые обнаружили в татарском отделе фонда "Коронный архив в Варшаве" Главного архива давних актов (Польша). В частности хан, обращаясь к королю Яну Казимиру 28 марта 1662 года, жаловался на Сирка, который прибыл на Правобережье с несколькими сотнями верховых и принялся "бунтовать" простонародье, которое "к нему сильно льнет". Эти действия ослабили позицию Ю.Хмельницкого в Правобережной Украине. Причина отказа Сирка поддерживать Ю.Хмельницкого, несмотря на неоднократные обращения этого последнего и даже Я.Сомка, заключается в том, что он не мог воспринять их социальную политику, направленную на укрепление позиций старшины, не мог примириться с усилением зависимости Украины от Польши и России, с опасностью разделения Украины на две части по Днепру. Характерное письмо Сирка и другого запорожского полковника Сацька Туровца (Яцька Горського) к Акиму Сомку (март 1662 г .). Ругая Акима Сомка и Юрия Хмельницкого, авторы письма прозрачно намекали на Черный совет казаков, и эта угроза была небезосновательная. Именно в настоящее время на Сечи активизировал свои действия Иван Брюховецкий, который стал кошевым атаманом. Он выступил как противник старшины, умело играл на запорожском честолюбии, доказывая первенство Сечи перед Чигирином - столицей Гетманщины и т.п.. Такие расположения духа приобрели большое распространение и на Сечи, и в Левобережной Украине. Планы Брюховецкого были близки Сирку и он поддержал тогда его домогательство на гетманскую булаву. На Черной раде в Нежине в июне 1663 года Брюховецкий был провозглашен гетманом Левобережной Украины и он пробыл на этом правительстве 5 лет. Однако в отличие от Сирка, который был искренен в своих демократических убеждениях, Брюховецький оказался политическим демагогом. Именно Брюховецький первый в Украине получил "из царской ласки" боярский титул и положил начало переходу части казацкой старшины в дворян Русской империи. Вместо отстаивания от захватнических намерений русского правительства хотя бы той автономии, которая была установлена 1659 году, не говоря уже о статусе Украины на основе договора 1654 года, он стал, в сущности, торговать независимостью Украины. Настоящую свою суть Брюховецкий впервые показал только в 1665 году, после посещения Москвы (первого в истории Украины гетманского визита в столицу империи) и подписания им так называемых Московских статей - нового неравноправного российско-украинского договора. Перед этим Брюховецкий еще имел доверие части населения Украины, в частности и Сирка. Казацкий предводитель оказал гетману помощь в тяжелое время, когда Речь Посполитая сделала последнюю значительную попытку возобновить свое господство в Левобережной Украине. В конце 1663 - в начале 1664 года состоялся поход короля Яна Казимира на Сиверскую Украину, в котором принимали участие и правобережные полки во главе с новым гетманом Павлом Тюрей, и ордынцы. Именно тогда Сирко и русский военачальник Г.Косагов сделали две удачные вылазки на Крым, захватив Перекоп и несколько других населенных пунктов, нанесли большой ущерб ханству (от рук казаков погибли Карач-Бей, комендант Гавани Умер- Ага и прочие), освободили многих невольников- христиан (октябрь и декабрь 1663 г .). Следует указать, что Сирко был первый казацкий предводитель, который привлек к общей борьбе против османской империи калмыков, и они очень высоко ценили его полководческий талант. Показательны слова калмыков о том, что они "служить с Сирко рады, а с иными полковниками ни с кем служить не хотят" . Польский военачальник С.Маховський в письме от 26 февраля 1664 года писал, что Сирко уже несколько раз воевал под Перекопом и Очаковом, с тревогой упоминал о народном восстании против господ-"державцев" на Брацлавщине и его связь с Сирковыми действиями .Так, он перенес свои действия на Правобережье, поднимая народные восстания в тылу польской армии. Это стало одной из важных причин провала похода Яна Казимира на Сиверщину. Сирко воюет по всей Черкащине (Городище, Канев, Корсунь, Медведевка, Смела, Торговиця, Чигирин и т.д.), обороняет Бужин, громит войска одного из наилучших за всю историю Польши полководцев - Стефана Чарнецкого, который "прославился" чрезвычайной жестокостью в подавлении национально-освободительной борьбы украинского народа. За жестокость и за склонность к химерической одежде из тигровой шкуры он был прозван казаками "рябой собакой". В Брацлаве и Чигирине Сирко даже захватил сокровища Тюри, чем резко уменьшил возможности этого гетмана нанимать себе на службу иностранные войска. Успехи Сирка получили признание царского правительства и Брюховецкого и в документах впервые появляются вести о его имуществе: он получил во владение дом с закромами и, как и его брат, мельницу. Вместе с тем в польских источниках иногда пишется и о поражениях казацкого атамана. Мемуарист Ян ДробишьТушинский (умер в 1707 г .) упоминает о победе войск С.Маховского над запорожцами Сирка, донскими казаками и калмыками на Пасху (13 апреля 1664 г .) под "Сарадзиним Лесом за Чечельником". Есть и другая весть, которую находим в дневниковой записи 18 мая 1660 года польского шляхтича Яна Антония Храповицкого: Пришло сведение, что татары разбили Сирка казака, которого Хмельниченко послал был с несколькодесят тысяч казаков оборонять, чтобы татары не прошли в Украину". И она маловероятна. В.Коховський и "Стихотворная хроника" делают ударение на поражении Сирка в Городищенском бое 1664 года. Если даже и принять во внимание эти, а возможно, и некоторые другие неудачи, несомненной есть его преимущество в битвах с врагами. Ведь только Яворницкий установил 55 удачных походов Сирка против врагов, а источники, которые еще выявили, дают возможность увеличить количество побед по крайней мере на 10. Летом 1664 года на Правобережье вспыхнуло новое восстание, которое возглавил Сулимка. Оно было направлено против Польши и ее союзника Павла Тюри. Руководитель восстания послал своего казака Федора с Балабановки к Сирку, прося помощи и называя кошевого атамана "братом", но тот якобы отказал. Здесь следует отметить, что Сулимка обратился слишком поздно, и вдобавок не согласовал предварительно, когда начинать восстание. Через это кошевой атаман не смог своевременно подойти к Торговице и ограничил свои действия районом Городища и Умани. А свидетельство гетмана Петра Дорошенко, который правил в 1665- 1676 годах, указывают на то, что Сирко принимал наиактивнейшее участие в антипольском восстании 1664 года и вместе с Сулимкою они "страшную войну начали в Украине". Пишет об участии Сирка в этом восстании и мемуарист Ефим Ерлич, прибавляя также о связях кошевого атамана с бывшим гетманом Виговским. Этому последнему, как известно, чуть позже Тюря и его кум Маховский предъявили обвинение в поддержке восстания Сулимки и приказали расстрелять.

Запорожское казачество подарило миру целую плеяду выдающихся вождей. Ярчайшая фигура среди них, если говорить о временах после смерти Богдана Хмельницкого, - кошевой атаман Иван Сирко. Еще при жизни его имя было воспето в думах и песнях, вошло у легенды, стало символом. Во времена Руины, когда на глазах гибло только что воскрешенное Богданом Хмельницким независимое и суверенное Украинское Государство, когда Украину разрывали в клочья отовсюду враги, запорожцы мужественно обороняли волю народа, и часто в бой за праведное дело их вел Иван Сирко. Именно тогда его имя стало известным. За деятельностью Сирка внимательно следили иностранные правительства, о нем рассказывали читателям газеты Польши, Германии, Швейцарии и других стран, а сам он состоял в переписке и был лично знаком с царями, королями, ханами, гетманами, полководцами. Искренне испытывал удивление анонимный автор польскоязычной "Стихотворной хроники", созданной приблизительно в 80-х годах XVІІ столетия: почему простой казак с неблагозвучной фамилией имеет славу знаменитых мальтийских рыцарей, которые героически противодействовали турецкому нашествию, почему такой славы не нажил какой-либо король или князь? Сам автор и нашел ответ на свой вопрос, считая Сирка исполнителем божьего провидения. Даже его фамилию, которой обычно зовут псов, автор расшифровал как богом данное. Сирко, по его словам, был поставлен Богом как пес на стороже христианских овечек, чтобы выдирать их из волчьей па Запорожское казачество подарило миру целую плеяду выдающихся вождей. Ярчайшая фигура среди них, если говорить о временах после смерти Богдана Хмельницкого, - кошевой атаман Иван Сирко. Еще при жизни его имя было воспето в думах и песнях, вошло у легенды, стало символом. Во времена Руины, когда на глазах гибло воскрешенное Богданом Хмельницким независимое и суверенное Украинское Государство, когда тело матери- Украины изрывали в клочья отовсюду враги, запорожцы мужественно обороняли волю народа, и часто в бой за праведное дело их вел Иван Сирко. Именно тогда его имя стало известным. За деятельностью Сирка внимательно следили иностранные правительства, о нем рассказывали читателям газеты Польши, Германии, Швейцарии и других стран, а сам он состоял в переписке и был лично знаком с царями, королями, ханами, гетманами, полководцами. Искренне испытывал удивление анонимный автор польськоязычной "Стихотворной хроники", созданной приблизительно в 80- х годах XVІІ столетия: почему простой казак с неблагозвучной фамилией имеет славу знаменитых мальтийских рыцарей, которые героически противодействовали турецкому нашествию, почему такой славы не нажил какой-либо король или князь? Сам автор и нашел ответ на свой вопрос, считая Сирка исполнителем божьего провидения. Даже его фамилия, которым обычно зовут псов, автор расшифровал как богом данное. Сирко, по его словам, был поставлен Богом как пес на стороже христианских овечек, чтобы выдирать их из волчьей пасти басурманов. Иван Дмитриевич Сирко родился в начале XVІІ столетия, приблизительно между 1605- 1610 годами. Это удостоверяют, прежде всего, результаты исследований останков Сирка, согласно которым кошевому атаману на момент его смерти в 1680 году было 70-75 лет. От первого исследователя биографии Сирка славного украинского историка Дмитрия Яворницкого пошла мысль о том, что будущий кошевой атаман родился в Слободской Украине в слободе Мерефе (ныне г.Мерефа Харьковской области). Однако это не соответствует действительности. Действительно, Сирко на протяжении продолжительного времени с семьей жил в Мерефе в своем доме, а после его смерти здесь жила жена вместе с некоторыми членами семьи. То, что Мерефа на Слобожанщине связана с именем кошевого атамана, свидетельствует другое название городка, зафиксированное некоторыми украинскими летописями, - Сирковка. Где же тогда искать родину Сирка? По мнению автора цитируемой в основном здесь книги Ю.А.Мицика, источники дают основания локализовать ее в Восточном Подолье, а именно на Винничине . Следует вспомнить, что Сирко в 1658- 1660 годах был винницкий (кальницкий) полковник. Как известно, в тех времена в Украине на такие должности по обыкновению избирали людей, которые походили из тамошних краев. Вспомним и письмо гетмана Левобережной Украины Ивана Самойловича к царскому воеводе князю Г.Ромодановскому от 20 апреля 1675 года, где пересказаны (в русском переводе) слова самого Сирка: "А как родился за ляхами, там хочет и умереть". Итак, ясно, что Сирко родился на тех украинских землях, которые находились во власти Речи Посполитой, а не на Московщине (в состав этой последней входила как раз Слобожанщина). Более вероятно предположение историка Владимира Борисенко о том, что местом рождения Сирка был сотенный город брацлавского полка Мурафа за несколько километров от Кальника. Теперь это село Жданов Винницкой области. Нужно также отметить большой интерес Сирка к основанной им самым приблизительно в 1675 году Калиберды на левом берегу Днепра. Продолжительное время он добивался у русского царя права владеть этим городком или слободой, а также расположенной неподалеку, стратегически важной переправой через Днепр возле Переволочной (эту переправу Сирко хотел иметь уже не для себя, а для всего Войска Запорожского Низового). Вопреки укоренившемуся взгляду, вероятно, что Сирко походил не из казацкого рода, а из мелкой украинской православной шляхты. Известное, скажем, имя подольского шляхтича Войтеха Сирка, состоящего в браке с какой-то Еленой Козинской. Источники упоминают их 1592 годом. Не исключено, что они были родственниками предводителя запорожцев. Возможно, не случайно короли Речи Посполитой, в письмах к Сирку, называли его "уродзоним". Слово "шляхтич", ставшее нарицательным еще по школьными учебниками, вызывает у многих отрицательные ассоциации. Однако такой подход не всегда правильный. Термин "шляхтич" тождественен словам "рыцарь", "шевалье", "дворянин" и т.п. и был общеупотребительным не только в Польше, а и в Украине, Белоруссии, Чехии.

В конце лета 1677 года Османская империя осаждает стратегически важный город Чигирин. Огромное войско в 100 тыс. человек под командованием Ибрагим-Паши подступает к городу. В обозе у турков "гетман” Юрий Хмельниций, которого Порта собирается посадить на Украине как своего вассала с титулом гетмана Войска Запорожского и князя Сарматии (Украины). Но объединённая армия воеводы Ромодановского и гетмана Самойловича отстаивает город. Следующим летом 1678 года турки выступают с вдвое большим войском. На этот раз город удержать не удаётся, но потери турков так велики, что продолжать поход они уже не могут. Сирко вместе с запорожцами ведёт "партизанскую войну”: казаки громят обозы, уничтожают турецкие отряды, направленные для добычи припасов, постоянно беспокоят неприятеля лихими наскоками.

Год и место рождения Ивана Дмитриевича Сирко неизвестны. Но на основе анализа его останков, можно приблизительно установить, что он родился в начале XVII века, примерно между 1605 — 1610 годами. Дмитрий Яворницкий, первый исследователь биографии кошевого атамана, считал, что Сирко родом из деревни Мерефы Слободской Украины (нынешней Харьковской области). Поводом так думать стал тот факт, что Сирко долгое время жил с семьей в своем доме в Мерефе, а после его смерти там продолжала жить его семья. Однако Мерефа основана в 1658 году, т.е. тогда, когда Сирко уже был в зрелом возрасте. По другим данным Иван Сирко родился в семье шляхтича на Подолье (нынешней Винницкой области). В пользу этой версии говорит то, что Сирко в 1658-1660 годах был винницким (кальницким) полковником, а в то время на такие должности выбирали местных жителей. Также существует письмо гетмана Левобережной Украины Ивана Самойловича к царскому воеводе князю Г. Ромодановскому от 20 апреля 1675 года, где приводятся слова самого Сирко: “А как родился за ляхами, там хочет й умереть”. Т.е. речь идет о землях, подвластных Речи Посполитой, а Слобожанщина была под властью Российской Империи. Историк Владимир Борисенко предполагает, что местом рождения Сирко был сотенный городок брацлавского полка Мурафа в нескольких километрах от Кальника (теперь это село Жданов Винницкой области). По преданию, уже рождение Ивана Сирко было необычным — мальчик родился с зубами. Он с детства проявлял необычные способности, которые впоследствии стали просто сверхъестественными. На службе французской короне Первое из свидетельств о деятельности Сирко — интересная, но и по сей день фактически не задокументированная история участия полка запорожцев в Тридцатилетней войне (1618—1648) на стороне французов. По некоторым данным Сирко прослужил Фердинанду ІІІ Габсбургу 4 года (1642-1646). В 1644 году Богдан Хмельницкий как военный писарь Войска Запорожского в Варшаве встречался с послом Франции графом де Брежи. Через год был подписан договор-контракт, и 2500 казаков через Гданьск по морю добрались до французского порта Кале. Вели казаков полковники Сирко и Солдатенко. Иван Сирко во главе казацкого войска принимал участие в боях против Испании во Фландрии под командованием Людовика де Бурбона. Благодаря военному искусству запорожцев удалось взять неприступную крепостьДюнкерк , “ключ от Ламанша”, которую неоднократно и безрезультатно пытались взять французы. Польский историк З. Вуйцик пишет, что именно Сирко тогда командовал полком. К сожалению, подробности этой блестящей операции неизвестны. Я неоднократно встречал упоминая о том, что казаки буквально за несколько дней взяли крепость, которая до того оставалась неприступной годами. Конечно же, эта история скорее всего не больше чем красивая и героическая легенда. Хотя участие казаков и Сирко в частности в осаде Дюнкерка не исключено. За более подробной информацией об учатие козаков в европейских войнах можно обратиться к Украинской Википедии или к книге Владимира Голобуцького “Запорозьке козацтво”. Славный боевой путь Следующее упоминание о Сирко находим лишь в 1653 году во время Жванецкой кампании (битва под Жванцем, период освободительных войн Богдана Хмельницкого). Крымские татары, изначально бывшие союзниками Богдана Хмельницкого, не желая ослабления Польши на фоне усиления Московского царства, предали казаков и заключили договор с королём Яном Казимиром. По условию договора, татарам выплачивалась контрибуция, и они получали право собирать ясыр на Волыни. Иван Сирко со своим отрядом преследовал татарские “поисковые партии” и освобождал пленников. В 1654 году Сирко выступает против Переяславской рады, как и большинство запорожцев, отказываясь от присяги московскому царю Алексею Михайловичу. Во второй половине 50-х годов Сирко уже винницкий полковник. Именно тогда он стал известен как очень импульсивный и непредсказуемый человек. В период 1658-1659 Иван Сирко и Иван Богун переходят в оппозицию к гетману Выговскому и во время Конотопской битвы Сирко с Богуном сражаются против войск Выговского (украинские историки предпочитают не замечать этот факт). В августе 1659 года Сирко идет на Побужье и нападет на турецкую крепость Аккерман (сейчас – город Белгород-Днестровский), грабит ногайские улусы. В В 1658 г. Сирко выступал против Гадячского соглашения между Речью Посполитой и Гетманской Украиной. В 1659 году Ивана Сирко избирают кошевым атаманом Запорожской Сечи. На этой должности он пробудет до августа 1680 года, т.е. до самой смерти. Весной 1660 года Сирко осуществил успешный поход на Очаков. Осенью 1660 года по инициативе царского правительства состоялся неудачный российско-украинский поход на Правобережье, в результате которого Юрий Хмельницкий подписал Слободищенский договор с Речью Посполитой. Власть Юрия Хмельницкого отказался признавать гетман Яким Сомко, контролировавший Левобережную Украину. Иван Сирко плюнул на обоих гетманов и ушел на Чартомлыцкую Сечь, откуда продолжил нападения на Крымское ханство и Польшу. В начале 1661 года Сирко напал на крымские улусы, захватив 16000 коней. В ноябре 1661 года Сирко возглавил поход запорожцев и калмыков против Крымского ханства, во время которого был взят Перекоп. Интересным свидетельством являются письма крымского хана Мухамед-Гирея IV и высокопоставленных лиц ханства к Речи Посполитой, найденные в татарском отделе фонда “Коронный архив в Варшаве” Главного архива старинных актов Польши. Так хан, обращаясь к королю Яну Казимиру 28 марта 1662 года, жалуется на Сирко, который прибыл на Правобережье с несколькими сотнями наездников и начал людей “бунтовать”, и что “до нього сила горнеться“. Эти действия ослабили позиции Юрия Хмельницкого в Правобережной Украине. Иван Сирко не признавал политику казацкой старшины, направленную на усиление зависимости Украины от Польши и России, не мог смириться с расколом Украины на две части по Днепру. В письме Сирко и запорожского полковника Сацько Туровца (Яцько Горского) к Якиму Сомко (март 1662 г.) авторы ругают и Якима Сомко, и Юрия Хмельницкого, прозрачно намекая на Черную Раду казаков. В 1653 г. гетманом Левобережной Украины становится Иван Брюховецкий. Прикрываясь социальными лозунгами, Брюховецкий первым в Украине получил боярский титул и положил начало переходу казацкой старшины в дворянство Российской империи. В конце 1663 – начале 1664 года состоялся поход короля Яна Казимира на Сиверскую Украину, в котором принимали участие правобережные полки во главе с новым правобережным гетманом Павлом Тетерей и ордынцы. Именно тогда Сирко и российский военачальник Г. Косагоров предприняли две удачные вылазки на Крым, взяли Перекоп и несколько других населенных пунктов. От рук казаков погибли Карач-бей, комендант Гавани Умер-ага и другие вражеские военачальники. В казацких походах на Крым 1663—1664 гг. Сирко освободил из неволи десятки тысяч христианских пленников, чем завоевал большой авторитет среди сечевиков. Стоит отметить, что Сирко был первым казацким атаманом, который задействовал в совместной борьбе против османской империи калмыков, и они очень высоко ценили его полководческий талант. Показательны слова калмыков о том, что они “служить с Сирком ради, а с иними полковниками ни с кем служити не хотят“. Польский военачальник С. Маховский в письме от 26 февраля 1664 года писал, что Сирко уже несколько раз воевал под Перекопом и Очаковом, с тревогой вспоминал о народном восстании против панов на Брацлавщине и его связи с действиями Сирко.

Минина с Пожарским принято рисовать самыми светлыми красками. Образы их едва ли не иконописны. Вот только реальность, как водится, сплошь и рядом весьма далека от благостных картин… Я вовсе не намерен следовать дурацкому обычаю нашей достопамятной образованщины и «развенчивать» кого-то – просто хочу напомнить читателю, что действительность всегда сложнее наших представлений о ней, а в характере практически любого крупного исторического деятеля, неважно, в нашем Отечестве или за его пределами, намешано столько противоречивого и прямо-таки порой отвратительного, что изображать кого-то одной лишь краской попросту глупо. История – дочь времени, и все поголовно исторические персонажи, – дети своего времени, к которому бесполезно прилаживаться с чернобелыми очками… Давно уже получила хождение «романтическая» версия сбора денег на нижегородское ополчение, по страницам романов кочевал умилительный и добросердечный Кузьма Минин-Сухорук, со слезами на глазах призывавший всех присутствующих заложить жен и малых детушек, чтобы раздобыть средства на снаряжение войска. Вообще-то, так и было. Закладывали. Только – не своих… Минин был человеком безусловно зажиточным – торговлей скотом в то время занимались люди отнюдь не бедные, а потому к описываемому времени приобрел некоторую «крутость», практичность и сильную волю, свойственные преуспевающим дельцам. Имеются совершенно достоверные сведения о том, к а кон собирал деньги на войско. Сначала Минин «пробил» решение, по которому все его приказания выполнялись беспрекословно (за тем, чтобы это соблюдалось, следили ратники князя Пожарского). И разослал по Нижнему многочисленных оценщиков. Имущество каждого было оценено со всем возможным рвением, после чего с жителей в приказном порядке потребовали отдать пятую часть имущества (а кое от кого – и треть). Когда собранных денег не хватило, Минин без колебаний «пустил на торг» наименее зажиточную часть горожан. Их небогатое имущество продавали целиком, кроме того, отдавали в кабалу и их самих, и их семьи. Холопы, надо отметить, шли за бесценок, потому что их было довольно много. Именно такими средствами и были собраны нужные суммы. Нравится это потомкам или нет, разрушает это иконописный образ или нет, но без подобных крутых мер нижегородское ополчение вряд ли смогло бы снарядиться в поход и изгнать интервентов. Можно еще вспомнить, что Минин, хотя и говаривал, будто ему являлись «видения», побуждавшие постоять за землю Русскую и веру православную, окрестные монастыри обложил столь же суровым налогом. Увы, бравый Кузьма тогда же, в 1612 г., был изобличен во взяточничестве и «кривосудии». Речь идет об истории с Толоконцевским монастырем.

Я вовсе не настаиваю, что именно моя гипотеза стопроцентно верна. Всего-навсего хочу защитить несколько нехитрых тезисов… Во-первых, порой совершенно не учитывается, что оставшиеся от старых времен летописи – лишь вершина айсберга. На одно описанное, дошедшее до нас событие должно приходиться несколько десятков других, наверняка не менее значимых и масштабных, сообщения о которых до нас попросту не дошли. Следовательно, в полном соответствии с тем, что говорил Роберт Колингвуд, исследователи имеют полное право искать те самые «косвенные улики», домысливать что-то, исходя из логики, здравого смысла. Можно привести любопытнейший пример того, как совсем недавняя история начисто переписывалась. В XVI в. по повелению Ивана Грозного была создана многотомная «всемирная история» – чуть ли не от сотворения мира и до середины его собственного царствования. Это – так называемый Лицевой свод. Его последний том, в историографии обычно именующийся Синодальным списком (потому что когда-то находился в библиотеке Синода), Иван Грозный лично изуродовал многочисленными поправками на полях, причем эти поправки были направлены как раз на фальсификацию иных реальных событий. Одна из таких приписок сообщает, что в 1542 г., во время набега крымцев, трое русских воевод сдали город крымскому хану. Однако давно уже установлено по Разрядным книгам (где имеются полные записи о всех назначениях и перемещениях военачальников), что во время набега все трое находились в других местах и никакого города не сдавали. Дело в том, что, когда была сделана приписка, все трое угодили в немилость к царю, и на них задним числом сваливали чужие ошибки… Ни в одной русской летописи нет рассказа о столь заметном, казалось бы, событии, как боярский мятеж 1533 г. во время опасной болезни Грозного. А вот в приписках Грозного о «воровском коварстве» бояр как раз пишется очень подробно. И потому всерьез подозревают, что и эту историю Грозный выдумал, чтобы отяготить лишними обвинениями попавших в немилость бояр. Первоначально в рассказе о вражде меж князьями Шуйскими и Бельским упоминается, что в этой распре пострадал боярин Михаил Васильевич Тучков, которого Шуйский сослал в деревню. Однако впоследствии Грозный собственной рукой превращает Тучкова из жертвы боярской распри в ее… зачинщика. Причина? В промежутке меж двумя записями, в 1564 г., Грозному изменил и сбежал в Литву боярин Курбский. М. В. Тучков, дед князя Курбского, стал «членом семьи врага народа», а потому историю следовало изменить… В 1547 г. московская взбунтовавшаяся толпа учинила в церкви самосуд над дядей Грозного, боярином Юрием Глинским. В 1564 г. Грозный вносит в Лицевой свод «редакторскую правку»: теперь оказывается, что это был не просто бунт, а заговор «по наущению мятежников-бояр»… Естественно, тех, которые в этом году попали в немилость. А если бы сохранился только «новый» вариант истории?

В «классической» историографии битва на Куликовом поле объясняется традиционно: «злой ордынец», татарин Мамай коварно вознамерился если не изничтожить Русь под корень, то по крайней мере «истребить веру христианскую, дабы заменить ее магометанской». Соответственно, Дмитрий Донской выглядит защитником Отчизны и христианства, а причины, побудившие его схватиться с Мамаем на Куликовом поле, предстают исключительно светлыми и благостными. Вот только при любом мало-мальски скрупулезном расследовании мгновенно выплывают недоуменные вопросы… За два года до Куликовской битвы, в 1378 г., московские полки воевали на реке Воже с «татарским мурзой» Бегичем, якобы подручным Мамая. С этой битвы и начинаются вопросы… Оказывается, после битвы на Воже русские захватили в подвергшемся разгрому татарском стане какого-то ПОПА «с мешком зелий и трав». Отчего-то этого попа мгновенно связали с весьма интересной личностью того периода – «мятежником и заговорщиком» Иваном Васильевичем Вельяминовым. Отец этого Ивана был последним, кто занимал в Москве высокую должность тысяцкого – нечто вроде градоначальника или мэра (но этот пост был наследственным). Дмитрий решил, должно быть, что «двум медведям в одной берлоге не ужиться», и пост тысяцкого отменил. Обиженный Иван, немало интриговавший против Дмитрия, бежал сначала в Тверь, потом… в Орду, то есть на Юг, уже почти отделившийся от Севера-Руси. И попа с ходу заподозрили в том, что он как раз и подослан отравить великого князя Дмитрия. Таким образом сразу возникает интересная коллизия: выходит, события, именуемые «битва на реке Боже», каким-то боком были связаны со сложной интригой против Дмитрия, в которой участвовали тверичи, московские «эмигранты» и Орда… Бедного попа пытали и сослали в отдаленный монастырь, а в следующем, 1379 г., Ивана Вельяминова, каким-то образом выманенного на Русь, захватили в Серпухове агенты Дмитрия, привезли в Москву – и 20 августа казнили при большом стечении народа. Летописцы отметили, что у «многих смерть Вельяминова вызвала слезы» – очевидно, в этой интриге, во многом так и оставшейся для нас загадкой, симпатии немалой части москвичей были не на стороне своего князя. После этого долго и старательно охотились за сообщниками Вельяминова, казня их одного за другим, – все они, повторяю, были русскими. А потом на Русь двинулся Мамай… Во главе татарского войска, скажете вы? Не угадали! «Татар» в войске Мамая как раз и не наблюдается. То есть, по традиции его воины именуются «татарами», но состав их иной: 1. Ясы и аланы (то есть православные аланы и осетины!). 2. Черкасы (то есть казаки!). 3. Половцы и печенеги (славяне!). 4. «Фряги» (генуэзские наемники). Вскользь упоминаются еще некие «бесермены», но, судя по тому, что это название чересчур общее, скорее расхожее клеймо вроде «злых татаровей», особо верить в них не следует. Что любопытно, Сергий Радонежский поначалу уговаривает князя Дмитрия уступить «татарским» требованиям. Мог бы он вести себя так, будь целью Мамая уничтожение христианской веры, вообще Руси? Вряд ли. Значит, у Мамая была какая-то совершенно другая цель…

В том, что со временем слово «татары» перестало означать «вооруженную силу», «войско» и прилепилось к конкретному народу, нет ничего удивительного. Почти схожие примеры в истории прекрасно известны: когда военный термин приобретал характер политического ярлыка, синонима. А то и наоборот… «Мамелюками» в Венгрии в XIX веке звались приверженцы одного из тогдашних политических течений, а также группа депутатов парламента. Слово «янычар» сплошь и рядом становилось синонимом необузданности, зверства, вольницы – хотя термин «ени чери» на деле означает «новое войско». (В свое время войско янычар и в самом деле было «новым» по сравнению с существовавшей до того пехотой «яя».) От слова «всадник» образовано французское и немецкое «дворянин», то есть «шевалье» и «риттер». «Улан» в турецком языке первоначально означало что-то вроде молодого холостого парня – из таких набирались особые конные полки. Впоследствии стало названием рода войск практически во всех европейских странах, как и «гусар» (первоначально «хусар» – что-то вроде удальца, сорвиголовы). Гусары участвовали еще в первой мировой войне, а уланы дали свои последние бои в сентябре 1939-го… Но самый яркий пример – «запорожец». Этот термин объединял людей любой национальности и любой прежней веры. В Запорожской Сечи мог остаться (при условии, что, каково бы ни было его вероисповедание допрежь, отныне он принимает православие) кто угодно – москвитянин, польский шляхтич, турок, степной кочевник, европейский искатель приключений. Постепенно этот плавильный котел превратил запорожцев в часть украинского народа.

Речь пойдет не о косвенных уликах, а как раз об их полном и донельзя загадочном отсутствии. Известно, что чужеземное вторжение в ту или иную страну, если только завоеватели были не примитивными грабителями, спешившими поскорее скрыться с добычей, а стремились установить свое господство и остаться в качестве правящей элиты, отличалось некоторыми особенностями. Всегда в стране, попавшей под владычество иностранцев, вводились некие новшества, отличавшиеся от прежних порядков, установлений, обычаев.

Пугаться не стоит – никаких «ужастиков» я в этом разделе рассказывать не буду. Просто целиком посвящу его средневековым именам. Так вот, прослеживается многозначительная тенденция: сплошь и рядом, не имея дополнительных подробных сведений, прямо-таки невозможно определить, с кем имеет дело исследователь – с русским, половцем или татарином, – если в старинных документах приведено только имя. Среди половцев обнаруживаются ханы по имени… Глеб Тириевич, Юрий Кончакович, Роман Кзич, Данило Кобякович. Они могут быть только христианами, и никак иначе. Сразу ли поймешь, о ком идет речь, если о них повествуется без отчества? Помните «ордынского царевича» Неврюя? Того самого, чья деятельность отчего-то связана с сугубо русскими делами вроде проведения княжеских съездов или усмирения мелких сепаратистов силами русских же отрядов? Хотите знать, как его звали? Извольте. Заядлый «татарофоб» В. Чивилихин обильно и подробно цитировал летописи, повествующие о «нападениях злых татаровей». И настолько подчинил себя одной идее, что даже не заметил, с чем столкнулся… Летопись от 1297 г. «В лето 6805 бысть рать татарская, прииде ОЛЕКСА Неврюй». Оказывается, «татарский царевич» носил христианское имя Олекса, то есть, вне всякого сомнения, был крещеным («Олекса» – так не только в средневековье, но и в последующие столетия звучало имя «Алексей». Еще в XIX веке крайне распространена ласковая его форма «Олеша», «Олешенька») Кем же тогда был Олекса Неврюй? «Ордынским царевичем» или, что вернее, русским боярином?